«Ты — богатый среди бедных, Билл».
«Я всегда делился».
«Несмотря на это, ты все еще хозяин поместья. А крепостные не очень хорошо справляются».
«Я... это вряд ли феодальная система...»
«Не так ли?» — сказал я. «Убийство Бетти — это искра, из которой разгорелся пожар, но мне уже после нескольких дней здесь очевидно, что страсти накалились задолго до этого».
Он покачал головой. «Люди хорошие».
«Но их жизни рушатся, Билл. Все их общество закрывается — когда в последний раз работали насосы на заправке?»
«Я подал заявку на отправку».
«Это тоже твоя собственность?»
«И я нормирую свои личные автомобили так же, как и их. Они знают, что...»
«Они также знают, как вы живете, и сравнивают это со своим собственным существованием. Больше людей уезжают, чем остаются. Бетти и ее муж планировали уехать. Идеальный климат для провокаторов, и у вас есть некоторые: Скип Амальфи развлекается, заводя толпу. И я не удивлюсь, если Том Кридман начнет играть более активную роль. Я был у него дома после визита к Бену, и он...»
«Надеюсь, ты ему ничего не сказал». Его глаза блестели от тревоги.
«Нет», — сказал я, пытаясь сохранить терпение. «Он спросил, но я притворился тупым».
«О чем спрашивали?»
«Если бы Бен рассказал мне что-то важное; над чем мы с тобой работали. Он также явно хотел убедить меня уйти, что имеет смысл, если он все еще работает на Стэшера-Леймана, а они хотят контролировать Арука. Ты видел интерьер его дома?»
Он покачал головой.
«Комнаты, полные новой мебели, компьютерного оборудования, дорогой бытовой техники».
«Да, я помню, что вскоре после прибытия он получил большую партию товара.
Сразу после того, как я попросил его уйти отсюда».
«Значит, он изначально планировал обосноваться в своем собственном месте, пришел сюда, чтобы шпионить. Что он искал, Билл?»
«Я же сказал, что не знаю».
«Не имеете понятия?»
«Ни одного». Взяв журнал, он снова скатал его и развернул.
«Джо Пикер тоже имеет отношение к делу Стэшера-Леймана».
Это подняло его со стула. «Что — откуда ты знаешь?»
«Робин увидела их литературу в своей комнате. Она тоже из Вашингтона, и она была здесь одна в ту ночь, когда тараканы оказались в нашей комнате».
«Я... мы уже установили, что это была моя вина. Оставил клетку открытой».
«Вы действительно помните, что оставили его открытым?»
В его глазах появилось отсутствующее выражение. «Нет, но... я... ты действительно веришь, что она тоже может работать на них?»
«Я думаю, что это вероятно, и я поднимаю этот вопрос, чтобы предупредить тебя. Потому что ты будешь иметь с ней дело после того, как я уйду. Именно это я и пришел тебе сказать: Робин и я уезжаем на следующем судне».
Он схватился за стул. Он скользнул вперед, и он потерял равновесие. Я подскочил и схватил его прямо перед тем, как он упал.
«Неуклюжий болван», — сказал он, отдернувшись и дергая рубашку, словно пытаясь ее сорвать. «Неуклюжий чертов старый дурак » .
Я впервые услышал, как он ругается. Мне удалось усадить его обратно.
«Прошу прощения за выражение — когда будет следующий корабль, через неделю?»
«Пять дней».
«А... ну, — сказал он сдавленным голосом, — ты должен делать то, что считаешь нужным. Всему свое время».
«Время для тебя важно», — сказал я.
Он уставился на меня.
«Мне это сказал Бен. Это заставило меня вспомнить твою последнюю записку. Стихотворение Одена
— обман времени. Ваш вопрос об Эйнштейне. К чему именно вы клоните?
Он посмотрел на потолок. «Как ты думаешь, что это значит?»
«Относиться ко времени серьезно, но понимать, что оно относительно? О каком обмане вы говорили?»
Еще один отсутствующий взгляд. Затем: «Эйнштейн… по-своему он был волшебником, не правда ли? Переворачивая вселенную с ног на голову, как будто реальность — одна большая иллюзия. Заставляя нас всех смотреть на реальность по-новому».
«Не обремененный временем».
«Не обремененный предыдущими предположениями » .
Он опустил взгляд и встретился со мной.
«И ты хочешь, чтобы я это сделал, Билл?»
«То, чего я хочу, на самом деле не имеет значения, не так ли, сынок?»
«Новый способ», — сказал я. «Скептически относиться к реальности?»
«Реальность… во многом такова, какой мы хотим ее видеть».
Он встал, вдохнул, потянулся и похрустывал суставами.
«Великие мыслители», — сказал я.
«У них всегда можно чему-то научиться», — ответил он, как будто мы декламировали в ответ.
«Я все еще не понимаю записку, Билл».
Он подошел ко мне, вторгаясь в мое личное пространство, как он это сделал с Деннисом. Большая, неуклюжая, навязчивая птица. Я чувствовал, что меня сейчас клюнут, и мне пришлось сдержаться, чтобы не отступить.