«Уколы, сынок».
«Медицинские инъекции?»
Медленный и долгий кивок. «Мы никогда не узнаем, что именно они использовали, но я предполагаю, что это какая-то комбинация токсичных мутагенов, радиоактивных изотопов, возможно, цитотоксических вирусов. С чем военные экспериментировали десятилетиями».
«Кто они ?»
Он дернулся вперед, уперевшись костлявой грудью в край стола.
« Я. Я вложил иглу им в руки. Когда я был главным врачом в Стэнтоне. Мне сказали, что это была исследовательская программа вакцинации — конфиденциальная, добровольная — и что как главный врач я был ответственен за ее выполнение. Пробные дозы живых и убитых вирусов, бактерий и спирохет разрабатывались в Вашингтоне для гражданской обороны в случае ядерной войны. Явной целью была разработка единой супервакцины практически против всех инфекционных заболеваний. «Райская игла», как они ее называли. Они утверждали, что свели ее к серии из четырех уколов. Предоставили мне экспериментальные данные. Пилотные исследования, проведенные на других базах. Все ложно».
Он схватился за белые пуховики над ушами. По сравнению с мягкими людьми его волосы были пышными.
«Хоффман», — сказал он. «Он дал мне данные. Принес флаконы и шприцы в мой кабинет, лично. Список пациентов. Семьдесят восемь человек
— двадцать семей с базы. Моряки, их жены и дети. Он сказал мне, что они согласились участвовать тайно в обмен на особую плату и привилегии. Безопасное исследование, но засекреченное из-за стратегической ценности такого мощного медицинского инструмента. Было крайне важно, чтобы русские никогда не завладели им.
Военным можно было доверять в плане послушания. И они были такими. Приходили на уколы точно в срок, засучивали рукава без жалоб.
Дети, конечно, боялись, но родители держали их спокойно и говорили, что это ради их же блага».
Он снова потянул себя за волосы, и пряди выбились.
«Когда именно это произошло?» — спросил я.
«Зима шестьдесят третьего. Мне оставалось шесть месяцев до демобилизации, я влюбился в Арука. Мы с Барбарой решили купить недвижимость и построить дом на воде. Она хотела нарисовать море. Она рассказала об этом Хоффману, и он сообщил нам, что ВМС планируют продать поместье. Оно не было на берегу, но было великолепным. Он позаботится о том, чтобы мы получили приоритет и выгодную цену».
«В обмен на тайное проведение программы вакцинации».
«Он никогда не говорил об этом как о чем-то за услугу, но он донес сообщение, и я с нетерпением ждала его. Блаженное, глупое невежество до тех пор, пока через месяц после инъекций одна из беременных женщин не родила преждевременно мертворожденного ребенка без конечностей и анэнцефалии. В тот момент я действительно ничего не подозревала. Такие вещи случаются. Но я чувствовала, что нам следует провести мониторинг».
«Беременные женщины были включены в эксперимент?»
Он посмотрел на стол. «У меня были сомнения по этому поводу с самого начала, меня успокоил Хоффман. Когда я сообщил о мертворождении, он настоял на том, что райская игла была безопасна — данные это доказали».
Он наклонился низко, обращаясь к столу: «Этот ребенок... без мозгов, вялый, как медуза. Это напомнило мне о том, что я видел на Маршалловых островах. Потом один из детей заболел. Четырехлетний. Лимфома. От идеального здоровья до неизлечимой болезни почти за одну ночь».
Он поднял голову. Его глаза были полны слез.
«Затем пришел моряк. Сильно увеличенная щитовидная железа и нейрофибромы, затем быстрое превращение в анапластическую карциному — это редкая опухоль, обычно ее можно увидеть только у пожилых людей. Через неделю у него также обнаружился миелоидный лейкоз. Скорость была поразительной. Я начал больше думать о ядерных испытаниях на Маршалловых островах. Я знал симптомы отравления».
«Почему ты сказал мне, что участвовал в подкупе?»
«Скрывать свою вину… на самом деле, меня попросил поучаствовать мой начальник, но мне удалось отвертеться. Идея придания денежной стоимости человеческой жизни была отвратительной. В конце концов, люди, которые действительно участвовали, были клерками и тому подобными. Я не уверен, что они имели четкое представление об ущербе».
Жаждал исповеди годами, хотел получить от меня хоть какое-то отпущение грехов.
Но не доверяя мне достаточно, чтобы пройти весь путь. Вместо этого он использовал меня так, как защищающийся пациент использует совершенно нового терапевта: бросая намеки, эксплуатируя нюансы и символы, встраивая факты в слои обмана.
«Полагаю», — сказал он, выглядя озадаченным, — «я надеялся, что этот момент в конце концов наступит. Что ты будешь тем, с кем я смогу... общаться».