Еще одна фраза. Смех.
Он продолжал говорить, улыбаясь и делая паузы для аплодисментов.
Затем он остановился и только улыбнулся.
Что-то изменилось в его глазах. Промелькнуло замешательство, словно щелчок затвора.
Если бы я не искал, я бы, наверное, и не заметил.
Если бы я не искал его специально, я бы не настроился на C-Span.
Камера оставила его и переместилась в дальний конец комнаты.
Высокий, худой старик в новеньком костюме угольно-серого цвета направился вперед.
Рядом с ним шла женщина, которую я сначала знал как Джо Пикер, а потом как Джейн Бендиг, официальная на вид, в темно-синем костюме и белой блузке с высоким воротом.
Последние три дня она работала почти двадцать четыре часа в сутки. Легкая часть: использовать компьютер Тома Кридмана для отправки фальшивых сообщений по электронной почте. Сложная часть: убедить Морленда, что он может искупить свою вину.
Некоторым помогли врачи и психологи медицинского центра.
Осматривая детей с заботой и состраданием, они убеждали старика, что они врачи, а не технократы.
Джейн поделилась с ним своим горем, говорила о цифрах, морали, отпущении грехов.
В конце концов она его просто измотала.
Теперь он шел впереди нее.
Позади них двоих стояли шесть мужчин в синих костюмах по бокам от массивного черного предмета, словно носильщики гроба.
Черная штука с ногами, шаркающий вариант цирковой лошади.
За другими столиками тоже царило волнение и смятение.
Морленд и Джо продолжали маршировать. Черная ткань, казалось, парила в воздухе.
Несколько человек рядом с Хоффманом начали двигаться, но другие остановили их.
Крупный план лица Хоффмана, все еще улыбающегося.
Он что-то беззвучно прошептал — приказ — человеку, стоявшему позади него, но тот был схвачен.
Морленд добрался до Хоффмана.
Хоффман начал говорить, но вместо этого улыбнулся.
Кто-то крикнул: «Что происходит?», и это, казалось, вывело Хоффмана из себя.
«Прошу прощения, дамы и господа, этот человек весьма неуравновешен и уже довольно долго меня преследует...»
Мужчины в синих костюмах взмахнули запястьями, и черная ткань, казалось, улетела.
Шесть мягких, уродливых людей стояли там, руки по бокам, спокойные, как младенцы, наевшиеся молока. Разрушенная кожа, безжалостно подчеркнутая люстрой.
Врачи медицинского центра установили, что угрозу представляет только ультрафиолетовое излучение.
Черная простыня, защищающая их от взглядов зевак.
В зале раздаются вздохи.
Слепой начал подпрыгивать и размахивать руками, глядя на свет пустыми глазницами.
«Боже мой!» — сказал кто-то.
Стакан упал на гранит и разбился.
Двое мужчин в синих костюмах схватили Хоффмана за руки.
Морленд сказал: «Меня зовут Вудро Вильсон Морленд. Я врач. Мне есть что рассказать».
Хоффман перестал улыбаться.
Глава
40
Несколько дней спустя, в самолете по пути обратно в Лос-Анджелес, меня осенило.
Перелет первым классом, сиденья, похожие на клубные кресла, щедрость Министерства обороны, предоставившего ящику Спайка отдельное место.
На ужин был лосось, фаршированный муссом из камбалы. Я выпил полбутылки Шабли и уснул. Робин осушила только треть бокала, но тоже задремала. Теперь ее голова тяжело лежала на моем укрытом одеялом плече.
Сладкий сон, но я проснулся с мыслями о Хейгуде — кем он был в детстве. Была ли мать, которая бы его оплакивала?
Глупые мысли, но неизбежные. Я пытался выкинуть их из головы, думая о том хорошем, частью чего я был.
Бен освобожден. Некоторая ограниченная надежда для Арука.
«Дети» освобождены и окружены заботой.
Морленд тоже госпитализирован и обследован. Никакой болезни Альцгеймера, никаких непонятных неврологических заболеваний, просто измученный старик.
Я навестил его за час до нашего отъезда. Он еще не рассказал Пэм и Деннису.
Сдерживание. Вся его жизнь после райской иглы — борьба с импульсом.
Благодаря навязанному ему героизму он заново открыл себя.
Тридцатилетняя трансформация: от жестокого ловеласа до покровителя Арука.
Но все же он чувствовал себя виноватым.
Другие грехи?
Вещи, за которые не было искупления?
Когда я выходил из его больничной палаты, он крикнул: «Время обманывает».
То же самое он сказал мне, истекая кровью на белом диване.
Еще одно признание?
Есть ли что-то еще, что вам нужно знать?
Холодные руки... все еще боюсь.
Нет, если только ты не хочешь мне что-то еще сказать.
После долгого молчания он закрыл глаза и пробормотал:
Ужасные вещи... Время обманывает.
Предлагает себя мне — его защита падает, его мир рушится.