отпевание, про загробную жизнь». К аналогичным выводам пришел и Александр Агеев: «У нас была студия „Колокол" при Рок-лаборатории, и туда стекалась вся музыкальная информация, приносился весь звук, где какие концерты записывались. .. И вдруг приносят концерт Башлачёва у Марины Тимашёвой. Я его когда послушал... Там последние четыре песни — это просто жуть. Человек прощается, вроде как пишет предсмертную записку. Хотя песни-то все те же самые. „Посошок" там... Я его даже в каталог не стал вставлять, чтобы его никому не писали. Чернуха страшнейшая. Мертвый, мертвый человек поет все эти песни». На этом выступлении коду своей известнейшей песни «Время колокольчиков» Александр исполнил без слов «я люблю» и заменив «рок-н-ролл» на «свистопляс».
В самом конце января или в первых числах февраля Алек- сандр с Анастасией ходили в гости к Артемию Троицкому: «Тогда я видел его в последний раз... Мы с женой Светой снимали квартиру в маленьком двухэтажном желтом домике, построенном немецкими военнопленными, около метро „Беговая". Сейчас все эти дома уже давно снесены, а там была у нас такая забавная квартира: с одной стороны — практически центр Москвы, с другой — совершенно дачный дом. Мы там жили весело, Саша с Настей к нам пришли в гости, и надо сказать, что эта встреча — незаживающая рана в моей груди и нестираемое пятно на моей совести. Они пришли в гости, а у нас было, как всегда, очень уютно, много всякой хорошей музыки, много выпивки, хорошая обстановка, женушка у меня тоже была уютная и обаятельная девица из бывших моделей, модный критик. Очень хорошо мы сидели, болтали, выпивали и все такое прочее. И Сашка пару раз проронил фразу „как у вас хорошо", довольно прозрачно намекая на то, что они хотели бы у нас остаться. Но я как-то эти намеки как руководство к действию не воспринял. На самом деле это было связано для нас с какими-то про-
блемами, потому что мы все время куда-то приезжали, откуда-то уезжали, были все время в разъездах. Квартира, опять же, была маленькая, спальное место там было всего одно. Сейчас я думаю о том, что надо было, конечно, им сказать: „Ребята, давайте живите у нас, мы вам сделаем копию ключей и прочее", — хоть самим съехать с этой квартиры, потому что у меня, в отличие от Башлачёва, денег было довольно много тогда. У меня уже вышла книжка в Англии... В общем, я был в полном порядке... Но не пригласил я их остаться у нас, и мы распрощались. Я просто помню, как мы прощались... Я помню, что Башлачёв был очень грустен. Было видно, что ему очень не хотелось от нас уходить. Эта история во мне сидит не занозой, а бревном все эти годы. И он говорил тогда, в частности, что им в Москве особенно негде жить, некуда приткнуться и так далее. Я так понимаю, что он буквально на следующий день или через день... В общем, очень скоро после этого поехал в Питер».
Александр не собирался в Ленинград, но Евгения Каменецкая решила менять свою квартиру, в которой он был прописан. При этом у нее украли сумку, где находились их паспорта. Башлачёву нужно было приехать для того, чтобы восстановить документ. Кроме того, пришло время забрать из «Камчатки» зарплату за несколько месяцев. Александр поехал 3 февраля.
февраля Башлачёв был в «Камчатке», где написал заявление о выдаче ему депонированной заработной платы за декабрь—январь [см. фото 62].
февраля Александр посетил концерт группы „Аквариум" в ДК работников связи. Рассказывает Борис Гребенщиков: «Был какой-то очередной концерт, после которого я уезжал что-то записывать. Помню, что Сашка сидел где-то под батареей, под подоконником, на полу вместе с кем-то еще и был, в общем, насколько я помню, в очень положительном расположении духа. Он был какой-то веселый, оттаявший, хороший был. Может быть, у него была тогда чудовищная депрес-