ской и на Галерной. Я нисколько не подозревала, что
больше такой вечер не повторится никогда. Мы продол
жали видеться с Блоком еще почти полтора года и, слу
чалось, вели веселые разговоры, но уже не так.
Я уже упоминала о том, что Блок редактировал сти¬
хотворный отдел в «Журнале Доктора Дапертутто».
В первой книжке 1915 года напечатан «Голос из хора»
Как часто плачем, вы и я,
Над жалкой жизнию своей,
О, если б знали вы, друзья,
Холод и мрак грядущих дней!
С этих пор мрачные ноты все чаще встречаются и в
разговорах Блока. При свиданиях мы реже шутили и
смеялись. Лето я провела в Пскове. Когда приехала в
Петербург, узнала, что Люба собирается уезжать в про
винцию.
Н. П. отправился со своей частью на румынский
фронт. Личные переживания опять закрыли для меня все
остальное. Я даже не удосужилась пойти ни на одно
выступление певца Алчевского, который с большим успе
хом, очень тонко исполнял романсы Гнесина на слова
Блока. Песнь Алискана из пьесы «Роза и Крест» Гнесин
играл и напевал нам сам у Бонди.
484
В январе я неожиданно получила телеграмму от му
жа, который вызвал меня в Одессу, так как туда пере
вели их мастерскую. Последнюю встречу с Блоком не
помню.
В 1916 году он был призван и, кажется, уехал еще
до моего отъезда.
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
Мне вечность заглянула в очи,
Покой на сердце низвела,
Прохладной влагой синей ночи
Костер волненья залила.
Блок
Я уехала в Одессу за месяц до Февральской револю
ции. После февраля получила письмо, полное восторга,
от Ады Корвин, которая встретила революцию с большой
радостью. Через некоторое время я стала получать пись
ма и от Любы. В одном из них она жаловалась на то,
что Александр Александрович ничего не пишет, очень
занят общественными делами. Ближе к осени она обра
тилась ко мне с просьбой прислать им белого хлеба.
Я исполнила ее просьбу, но ответа уже не получила.
Сообщение становилось все затруднительней. Я рвалась
к себе домой, но из-за маленьких детей (в Одессе родил
ся мой второй сын) я вынуждена была оставаться на
юге около четырех лет. Все эти годы я копила вопросы
Блоку. Я привыкла нести все свои суждения на его суд.
Брестский мир вызвал у меня новые мысли, и я пред
ставляла себе, как передам их Блоку, гадая, что он на
это ответит. Через некоторое время до нас дошли «Ски
фы» и «Двенадцать». В кругах интеллигенции ходила
фраза: «Блок благословил большевизм». Нас все больше
и больше тянуло на родину, но мы попали туда только
в 1920 году. По приезде в Москву я прежде всего встре
тилась там с Мейерхольдом, который заведовал Театраль
ным отделом.
Мне очень хотелось поскорее увидеть Александра
Александровича и Любу. Я собиралась поехать осенью
в Петербург, но вскоре после моего приезда в Моск
ву Блок приехал туда сам, чтобы выступить на вечере.
Я узнала об этом, но, к своему большому огорчению, ни
как не могла пойти повидаться с ним. Я была нездорова,
17 А. Блок в восп. совр., т. 1 485
и встречаться с Александром Александровичем после
долгой разлуки больной мне не хотелось.
Я надеялась, что скоро увижу его и Любовь Дмитри
евну в Петербурге. Мне передавали потом, что в этот
приезд у Блока был очень болезненный вид, он казался
слабым, его видели на вокзале перед отходом поезда
опирающимся на палку 67. Выше я описывала встречу
Волоховой с Блоком в Художественном театре. Встреча
эта произошла как раз тогда 68. Несмотря на сообщения
о плохом состоянии здоровья поэта, мне не приходила
в голову мысль, что болезнь его опасна. Поэтому смерть
Блока явилась для меня совершенно неожиданным уда
ром. Помню, в яркий солнечный день летом, нежданно-
негаданно пришло ко мне известие о его кончине —
через банальную газетную заметку. Писал Коган: «Умер
Александр Александрович Блок — вспомнились мои раз
говоры с ним...» дальше я не стала читать, достаточно
было первой фразы: то, что следовало дальше, было уже
не о Блоке. Смерть Александра Александровича показа
лась каким-то невероятным явлением, странным, никак
не укладывающимся в сознании. Ушел самый большой,
самый нужный из нас, так рано, в разгаре творческой
жизни! Это первое, что сверлило мозг, что мучило созна
ние, затем все больше с каждым днем росло ощущение
утраты необходимого, важного для меня лично. Все ско
пившиеся вопросы остались без ответа. Вообще я могла