263
И только позднее, когда я услышал об этом от самого
Блока, я понял, до чего несвоевременны и несуразны
были мои «идеи».
Мой первый визит на Офицерскую затянулся. Я был
так взволнован, так увлечен своими речами и так по
ощрен Блоком, что не заметил, как пролетело время, и
опять забыл, зачем пришел.
Прощаясь, Блок сказал, что будет думать о нашем
разговоре, просил позвонить ему и непременно зайти
еще.
Я уже повернулся, чтобы идти в переднюю, но Алек
сандр Александрович остановил меня и напомнил о кни
гах, за которыми я пришел. Он на минуту вышел и тут
же вернулся с аккуратно завязанным пакетом, который,
как видно, был приготовлен до моего прихода. Он ска
зал, что в пакете пять трехтомников стихотворений в
издании «Мусагет», что это пока все, что ему удалось
найти, но что где-то должны быть еще книги, которые
он постарается разыскать к моему следующему при
ходу.
Надо было заплатить за книги. Вспомнился Васильев
со своими рассуждениями. Сколько надо заплатить? Как
заплатить? А вдруг денег не хватит? Ведь мы не рассчи
тывали на такое количество — целых пятнадцать книг!
По нашим масштабам это было много. Что делать? Все
эти вопросы молнией пронеслись в голове.
Но не успел я закончить свои тревожные размышле
ния, как Блок прервал их и, как бы читая мои мысли,
сказал:
— Деньги вы можете принести в другой раз, когда
книги продадутся, пусть для меня будут такие же усло
вия, как и для Жевержеева. К тому же у вас будет повод
прийти еще раз, и тогда мы подробнее поговорим о ва
ших планах. И я о них подумаю.
Я все же настоял, чтобы Блок взял деньги, которые я
принес с собой, и обещал остальные принести после то
го, как книги будут проданы.
Трудно передать, что и испытывал, возвращаясь до
мой!
Я был весел и всю дорогу старался вспомнить, что
говорил Блок. Как случилось, что мы оказались старыми
друзьями? И какой он внимательный, от него не усколь
знули даже мелочи, вроде условий, на которых мы полу
чали книги у Жевержеева. Удивительна была его щед-
264
рость, с которой он дарил мне время и внимание. Осо
бенно поразила способность Блока читать чужие мысли:
только подумаешь, еще не скажешь, а он уже отве
чает.
Дома меня ждал Васильев. Он выслушал мой по
дробный рассказ и заметил, что он скептически относит
ся к моей «фантастической поэме» (так он назвал мои
издательские планы) и что очень рад книгам Блока.
— Вот эти книги — реальность, ты даже не пони
маешь, какую редкость, какое сокровище ты принес. Что
же касается твоих издательских проектов, они — беспред
метная м е ч т а . — И пояснил, что для издательства нужны:
во-первых, деньги на бумагу, во-вторых, деньги за типо
графские работы, в-третьих, деньги на гонорар, а глав
ное — нужны рукописи, и при этом только хорошие.
Со всем этим трудно было не согласиться: денег у нас
вовсе не было.
Васильев был человеком тонкой поэтической души,
но он был еще и трезвым человеком.
КАК ВОЗНИКЛО ИЗДАТЕЛЬСТВО «АЛКОНОСТ»
Спустя три дня я позвонил Блоку. На этот раз Алек
сандр Александрович сам подошел к телефону. Он ска
зал, что думал о нашем разговоре, что хочет еще кое о
чем расспросить меня, и просил прийти к нему на сле
дующий день вечером.
Когда я во второй раз пришел на Офицерскую, Блок
встретил меня дружески, как старого знакомого. Он по
дробно рассказал, в каком положении находится дело с
новым изданием его сочинений; он продал их издатель
ству «Земля». Уже набираются первые два тома стихо
творений, а с дальнейшими томами происходит какая-то
задержка, но так как он связан договором, то должен
ждать.
Перейдя потом к моим планам, Блок выразил сомне
ние в возможности объединить символистов и сказал:
— И не знаю, нужно ли вообще их объединять. Раз
рыв, должно быть, произошел не случайно. И все это го
раздо сложнее и глубже, чем кажется.
Блок подробно рассказал о том, как отнеслись к не
му товарищи-писатели после появления в газете поэмы
«Двенадцать».
265
— Поэма «Двенадцать» создала такую брешь в моих
отношениях с большинством писателей, что вряд ли сей
час мыслимо какое-либо объединение.
В рассказе Блока чувствовались досада и горечь по
поводу разрыва с друзьями. Видно, нелегко переживал
он этот разрыв.
Меня и удивило и тронуло то дружеское доверие, с
которым Александр Александрович поведал мне свои