возраста? Как он был одет? И кем он мог быть по про
фессии?
Когда на следующий день после похода в «Привал
комедиантов» я делился на Офицерской своими впечатле
ниями, Блоки прерывали мой рассказ бесконечными вопро
сами. В основном это были вопросы Любови Дмитриевны,
которая проверяла на мне отдельные части поэмы. В сво
их ответах я не мог скрыть, что образ Христа и в испол
нении Любови Дмитриевны остался туманным. При этих
словах я заметил, как Александр Александрович, улыба
ясь, переглянулся с женой, и мне захотелось узнать, чем
283
были вызваны улыбки. Блок объяснил, что мнение о
туманном образе Христа ему часто приходилось слы
шать.
В этот вечер — как-то само собою вышло — я расска
зал о своем намерении издать поэму «Двенадцать» с ил
люстрациями, рассказал и о своих сомнениях.
— А какого художника думаете вы привлечь к этой
работе?
Узнав о том, что я думал о художнике Анненкове,
Блок спросил:
— Это тот Анненков, ваш гимназический товарищ, ко
торый сделал марку «Алконоста»? — И, помолчав немно
го, добавил: — Вы думаете, он подходит для этой ра
боты?
Я откровенно признался, что других художников не
знаю. Однако, чтобы успокоить Блока, я предложил сде
лать на пробу несколько эскизов, и в зависимости от ка
чества этих эскизов будем решать, поручить ли иллюстра
ции Анненкову или искать другого художника.
Блок улыбнулся. Мне показалось, что он подумал:
«Странный человек этот Алянский — знает одного-единст-
венного художника, и этого знает только потому, что
учился с ним в гимназии, и только на этом основании
он готов поручить ему иллюстрации к «Двенадцати».
— Ну что ж, п о п р о б у е м , — сказал Александр Алек
сандрович.
Предлагая Александру Александровичу поручить ил
люстрации к «Двенадцати» Анненкову, я, конечно, риско
вал, потому что из многих бесед с Блоком знал, что он
отнюдь не является поклонником крайних левых направ
лений в искусстве.
Первые эскизы Анненкова меня озадачили. Передо
мною лежали непонятные кубистические знаки. Худож
ник по моему лицу понял, что его эскизы разочаровали
меня, и, когда я прямо об этом ему сказал и добавил,
что не могу их показать Блоку, он попросил дать ему
еще время, чтобы подумать и еще поработать.
Примерно к середине августа новые эскизы были до
ведены до такого состояния, что я решился показать их
Блоку 4. Не скрою, я очень волновался, направляясь с
эскизами к поэту: я почему-то думал, что он предубежден
против Анненкова, не верит в него и обязательно забра
кует его работу.
284
Вопреки моему предчувствию, Александр Александро
вич с интересом рассматривал рисунки. Сразу ему по
нравились два рисунка: «убитая Катька» и «пес» (к сло
вам поэмы: «только нищий пес голодный ковыляет по
зади...»).
— Это очень хорошо! — воскликнул Александр Алек
сандрович.
Он заметно повеселел, несколько раз возвращался к
достоинствам отмеченных рисунков и, удовлетворенный,
показывал их матери и жене и, заметив, должно быть,
мое волнение, поспешил успокоить:
— Вот видите, и маме, и Любови Дмитриевне рисун
ки нравятся.
И этой похвале я так был рад, будто сам сделал эти
рисунки.
Дольше других Блок рассматривал последний стра
ничный рисунок, на котором был изображен Христос.
Я знал, что этот рисунок долго не давался Анненкову
и ему самому совсем не нравился — он не увидел в по
эме Христа. Он просил меня хорошо запомнить все, что
Блок скажет об этом рисунке. Я попросил Александра
Александровича подробнее рассказать, каким он пред
ставляет себе Христа в поэме.
Я слушал рассказ Блока о том, как возник образ
Христа в «Двенадцати», как стихотворение, как поэму,
и я решил: как только приду домой, обязательно запишу
его. Но, испугавшись вдруг, что, пока дойду домой, могу
что-то утратить, я попросил Блока написать Анненкову
свой отзыв о рисунках, что он тут же при мне и сделал.
Вот что писал Блок:
«Пишу Вам по возможности кратко и деловито, пото
му что Самуил Миронович ждет и завтра должен отпра
вить письмо Вам.
Рисунков к «Двенадцати» я страшно боялся и даже
говорить с Вами боялся. Сейчас, насмотревшись на них,
хочу сказать Вам, что разные углы, части художествен
ной мысли — мне невыразимо близки и дороги, а общее —
более чем п р и е м л е м о , — т. е. просто я ничего подобного
не ждал, почти Вас не зная.