выступать с чтением стихов Александра Блока.
Природа одарила этого актера необыкновенным богат
ством: он обладал бархатным голосом неотразимого обая
ния, крупной фигурой, богатой мимикой и великолепным
жестом — словом, всем, что помогает таланту актера.
Но когда мне приходилось слушать стихи Александра
Блока в исполнении Качалова, я не мог отделаться от
чувства досады. Все внешние данные Качалова остава
лись только внешними. Чтение стихов не имело никакого
отношения к поэзии Блока, оно больше походило на
упражнение или пробу голоса, будто в стихах поэта не
было ни мысли, ни музыки.
Однако обаяние качаловского голоса было так велико,
что казалось, вздумай артист прочесть с эстрады скуч
нейшую статью или обеденное меню ресторана, это чте
ние все равно вызвало бы бурю аплодисментов.
И вот сейчас, после вечера Маяковского, после вече-
298
ров Качалова, перед москвичами предстоит выступить за
стенчивому, тихому, скромному Блоку, выступить перед
огромной аудиторией, перед собранием неизвестно как
настроенных людей.
Было от чего волноваться!..
Постепенно шум стих. Александр Александрович вы
шел на эстраду. Казалось, что он взволнован. Зал встретил
его аплодисментами. Аплодисменты все нарастали и про
должались несколько минут. Казалось, им не будет конца.
Александр Александрович стоял посредине эстрады,
растерянно улыбаясь. Аплодисменты не прекращались.
Блок обернулся к столу, стоявшему в глубине эстрады,
ища у сидящих там поддержки или совета. На лице
сквозь улыбку были вопросы: когда конец? Что делать?
Помогите! Но там, в глубине, у сидящих за столом, он
увидел те же улыбки и аплодисменты.
И только когда люди вконец отбили себе ладони, ап
лодисменты стихли. Поэт начал читать.
Читал он, стоя посредине эстрады, опираясь обеими
руками на спинку стула.
В голосе Блока не было ни бархата, ни металла, на
лице не было видно какой-либо мимики, не было и жес
тов. Александр Александрович читал своим обычным глу
ховатым голосом, просто и довольно тихо, казалось, даже
монотонно, без интонаций. Читал он так, как читал стихи
у себя дома — для своих. Не было никаких внешних или
внутренних приемов чтения. И было совсем непонятно,
какими тайнами владел поэт, чтобы так приковать вни
мание людей.
А тайна крылась в самих стихах, в их необыкновен
ном звучании.
В зале было так тихо, что было слышно дыхание тол
пы. И после прочтения стихотворения тишина продолжа
лась еще какие-то секунды, прежде чем взрывался гром
аплодисментов.
И так после каждого стихотворения. Толпа была
взволнована и долго не отпускала Блока.
Во время перерыва я пытался пробраться в артисти
ческую, хотелось поздравить Блока, но в небольшой ком
нате набилось столько людей, что нечего было и думать
подойти к нему, и мы лишь издали перебросились улыб
ками. Он понял мои чувства и привет.
После перерыва Блок вышел, встреченный новой бу
рей аплодисментов. За ним на эстраду устремились все
299
те, кто окружал его в артистической. Вся эстрада оказа
лась заполненной людьми, и лишь посредине остался ма
ленький пятачок, на который Александр Александрович
с трудом пробрался.
В зале публика бросилась со своих мест к краю эстра
ды, и таким образом Блок оказался окруженным живой
стеной со всех сторон.
Из зала на эстраду полетело несколько записок. Кто-
то из стоявших там подобрал их и оставил у себя.
Блок долго еще читал стихи, и чтение перемежалось
взрывами аплодисментов.
Последним на этом вечере поэт прочитал стихотворе
ние, которое особенно любил читать — «Девушка пела в
церковном хоре»:
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у царских врат,
Причастный т а й н а м , — плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Думаю, что публика хорошо знала это стихотворение,
и, может быть, именно поэтому оно сопровождалось та
ким триумфом, какого в этот вечер еще не было.
Я слышал это стихотворение из уст поэта много раз,