ванах и по коврам, благодушно и доброжелательно улы
бающийся А. А., уже прочитавший множество стихов и
слушающий не вполне членораздельные вдохновения при
сутствующих. Кто-то в порыве одушевления предложил,
за невозможностью продолжать веселье у хозяина или
где-либо в ресторане, посетить «приют любви». Мысль
встретила решительное сочувствие; взоры некоторых об
ратились на А. А. Не желая, по-видимому, выделяться,
он просто и скромно согласился принять участие, но вы
разил надежду, что предполагаемая поездка «ни к чему
не обязывает» каждого участника в отдельности. Через
несколько минут, впрочем, предложение было забыто.
В ту же зиму — 1906—1907 года — не раз встречал я
Блока на средах у Вячеслава Иванова, памятных, веро
ятно, многим. На среды собирался весь художественный
и интеллектуальный Петербург, являлись гости из Моск
вы и из провинции, и едва ли европейски любезные хо
зяева знали в лицо всех присутствовавших. Читались за
ранее намеченные доклады, или предлагалась тема для
дискуссий; председатель усаживался за стол, и начина
лось словесное роскошество. Темы художественно-литера
турные, научно-философские и общественно-политические
переплетались в сложной игре мудрословия, оплодотво
ренного эрудицией, и остроумия, вдохновленного наитием.
Не помню, чтобы принимал участие в этих беседах Блок;
но помню, как выходил он, по окончании словопрений,
18
читать стихи — и знаю: многие и многие из собравших
ся, считая минуты, ждали этого мига. Стройный и высо¬
кий, в черном сюртуке с черным бантом, становился он
у стола — и забывались и обесценивались итоги с таким
напряжением проведенных дискуссий.
Кроме сред Вячеслава Иванова, показывался Блок в
то время более широкому кругу лиц на собраниях лите
ратурно-художественного кружка «молодых» при С.-Пе
тербургском университете и на открытых его вечерах.
Мне запомнился третий вечер кружка, 1 февраля 1907 го
да, когда М. А. Кузмин читал, сопровождая музыкою,
свои «Куранты любви», а А. А. — пьесу «Незнакомка».
(Эту же пьесу прочел он перед тем, в тесном кругу, у
себя дома, 12 января 1907 года.) Впервые, кажется, в
Петербурге представители новой поэзии лицом к лицу
сошлись с публикою, настроенною частью пассивно-вы
жидательно, частью настороженно. Помню перешептыва
ния, отдельные недоуменные и иронические возгласы;
но помню и трепетную настороженность слушателей, на
полнивших старую физическую аудиторию университета
и ловивших слова четкие, чистые, волшебно-внушающие.
В этот вечер новая поэзия одержала первую победу над
косною стихией толпы; и увы! с этого вечера новая по¬
ззия вошла в массы и превратилась в обиходно-литера
турный материал.
1907 год начался для Блока «Снежною маскою».
В тридцати стихотворениях этого цикла, написанных, по
словам А. А., в две недели, отразилась напряженность
налетевших на поэта вихрей. «Простите меня за то, что
я все еще не писал Вам, несмотря на то, что мне хочет
ся и видеть Вас и говорить с Вами. Все это оттого, что
я в очень тревожном состоянии и давно у ж е » , — пишет
Блок мне 11 февраля 1907 года. Таким, тревожным, и
вспоминаю я Блока в этот период, и следы этой тревоги
проходят через ряд лет.
В 1907 году — та же квартира на Галерной, и лишь
круг друзей несколько изменился. Театральный мир за
являет о себе. В столовой, за чайным столом, артистки
театра Коммиссаржевской В. П. Веригина и Н. П. Воло
хова, В. Э. Мейерхольд, С. А. Ауслендер. Разговоры на
театральные темы преобладают. Узнаю, что в прежние
годы А. А. не раз выступал на сцене, играя даже Гамлета
19
и Чацкого. В биографии А. А. останется горестный
пробел, если никто из видевших его в этих ролях не
поделится с читателями своими впечатлениями. Думает
ся мне, что не одно только любительство должно было
проявиться в игре Блока: сочетание на сцене единствен
ного, вне сравнения, поэта-чтеца с человеком — глубоко
не актером — должно было дать единственные, разитель
ные результаты 9.
Не помню отдельных посещений Блока в 1907 году;
жил он тогда, отгораживаясь от внешнего мира, и из
редка собирал у себя близких знакомых. Литературная
известность, которой, по выражению Блока, «грош цена»,
уже стучалась к нему в двери и томила его до такой сте
пени, что номер своего телефона он сообщал лишь немно