Вот, собственно, тогда, полагаю, и зародилась идея «Розыгрыша» с разводами знаменитостей.
Еще Буйнов вспоминает:
«С тезкой Александром Градским отправился в свои первые настоящие гастроли. Осталось яркое воспоминание от первой встречи с ним: Градский в светлой заячьей шапке-ушанке, в пальто, расхристанный весь, зато у него уже была настоящая битовая гитара. Называлась она „Клира“. Знаменитая очень гитара. Мы на ней много и многое поиграли. Ничем другим тогда он особенно не выделялся, как, впрочем, и я. В моей памяти рисуется такая картинка: МГУ, главное здание – кажется, клубная часть, – Градский и я садимся на мраморные ступени, это прямо внутри здания, вокруг нас сразу собирается толпа, и мы начинаем петь песни The Beatles, а студенты начинают нам подпевать и аплодировать. Шел 1966 год.
Вскоре мы объединились в группу „Скоморохи“. Кроме нас в нее вошли Владимир Полонский (ударные инструменты) и Сапожников (бас-гитара), однако совсем скоро его заменил Юра Шахназаров. Первое время я за неимением органа „долбил“ на фоно. Соло-гитару и вокал взял на себя Градский, впрочем, при необходимости пели все.
Мы еще не назывались „Скоморохами“, хотя уже выступали втроем: Градский, Полонский и я. Это было в какой-то школе. Градский кричал без микрофона так, что было слышно на все здание. А я так громко старался играть на фоно, что ломались молоточки… Полонский изо всех сил молотил на барабане, и мне, чтобы было слышно, приходилось брать в руки эти молоточки и долбить ими по клавишам. „Завод“ был страшный! При этом надо было и топот ног перебить…
Кто первым предложил назваться „Скоморохами“? Кажется, Градский! Он хаживал в МГУ в самую известную тогда группу „Скифы“, которые, как мне приходилось слышать, играли в звериных шкурах, и играли так, как никто. Особенно блистал соло-гитарист Сергей Дюжиков, работающий сейчас с Малежиком. Рядом с Дюжиковым гремели имена басиста с самодельным „басом“ Виктора Дегтярева и Юрия Валова (настоящая фамилия, кажется, Малиновский), позже уехавшего в Америку и основавшего вместе с Александром Лерманом в Сан-Франциско русскую бит-группу „Юра и Саша“, концерты которой, как сообщал летом 1976 года „Голос Америки“, идут с полным аншлагом. Лерман же, видимо один из самых способных из нашей рок-волны, уехал за границу позже, в декабре 1975-го, ярко заявив о себе перед этим и в „Скоморохах“, и в „Ветрах перемен“, и в „Араксе“, и в „Веселых ребятах“, и в „Добрых молодцах“… Говорили, он попал к суперзвезде 60–70-х годов Тому Джонсу. Так вот, Градский, уже знавший ко времени знакомства со мной „Скифов“, свел меня с Дюжиковым, который, если мне не изменяет память, учился в университете.
Вспоминается, что и Градский рассказывал мне, как он до нашего объединения в „Скоморохи“ уже поиграл и даже погастролировал в составе созданного им трио „Лос-Панчос“ вроде бы по Донецкому краю. Все это производило впечатление, и мы кроме обычных чисто музыкальных обязанностей доверили ему роль менеджера „Скоморохов“.
Большая часть из зарабатывавшихся и тогда, и позже денег вкладывалась нами в общий котел, который находился в диване на квартире у Градского на Мосфильмовской. Когда мы приходили к нему домой, Градский, бывало, открывал диван и говорил: „Вот наши деньги!“ На дне равнодушно серели потертые и смятые рубли, трояки и пятерки, и совсем редко краснели замусоленные до неузнаваемости и когда-то розовые десятки. Деньги хранились у Градского, потому что из нас он был человек самый экономный: мог спокойно прожить на 30 копеек в день, впрочем, чаще всего он так и жил. Но самое главное, находясь у Вилена, мы имели четкую возможность репетировать в свое удовольствие столько, сколько сможем, и при этом не голодать: кофе и картошка, иногда со шкварками, нам всегда были обеспечены… Не помню почему, но Градский поиграл с нами там немножко и куда-то уехал. В общем-то, музыкальное путешествие по Владимирской области не только принесло нам деньги (рублей по 500 на брата) и имя, но и дало профессиональный подход к делу.
По возвращении в Москву мы по Чуковскому создали „Муху-цокотуху“, как я теперь понимаю первую в Москве, а может, и в мире рок-оперу, хотя тогда мы ее такой совсем не считали, потому что само слово „опера“ для нас плохо сочеталось с уникальной музыкой The Beatles. Писали эту рок-оперу, как и „Гимн «Скоморохов»“, все вместе, и мне непонятно, почему вдруг Градский, выпустив пластинку с гимном, поставил под ним только свою фамилию. Есть у Саши такая манера… Когда писался „Гимн «Скоморохов“ – это было у меня дома, – с нами рядом находились и Лерман, и Шахназаров, и они-то не дадут соврать! Короче говоря, первую часть написал Градский, а вторую часть написал я. Я обиды не держу, но факт есть факт.