Императрица много времени отдавала детям, и они ее обожали.
Но самое большое внимание Мария Александровна уделяла воспитанию старшего сына. Наследник российского престола должен был во всем соответствовать своему высокому предназначению.
В условиях абсолютной, самодержавной монархии огромную роль приобретает личность царствующего правителя. Но правящие российские императоры XIX века стремились воспитывать наследников так, чтобы индивидуальные особенности их личности уже не имели такого определяющего значения, как в предыдущие царствования. Принимая присягу на верность Отечеству, престолонаследники становились теми, кто нужен державе на престоле. Они умели подчинять и подчиняли свои личные желания тому высокому званию, которое возложила на них судьба. И тогда личностные интересы и пристрастия, их собственные увлечения и заботы становились несущественными по сравнению с благом своей страны.
Это умение вырабатывалось направленным воспитанием, делавшим их способными не только исполнять будущие обязанности, но и готовыми к самопожертвованию. Однако речь не шла ни о каком стирании личности, нивелировке неповторимого индивидуального облика.
Будучи высокообразованными и чрезвычайно дисциплинированными, Романовы XVIII–XIX веков, восходя на престол, лично для себя не получали никаких дополнительных прав, а, наоборот, теряли возможность совершать эмоционально обусловленные поступки, принимая обязательство осуществлять монархическую власть, равно безличную и к окружающим, и к себе самому.
Все три старших брата — великих князя — неукоснительно воспитывались в этих принципах.
Для понимания характера цесаревича, наверное, важно вспомнить трагическое событие — кончину деда императора Николая I. Чувствуя приближение смерти, он приказал одеть себя в мундир и привести своего старшего внука Николая Александровича. «Испуганный двенадцатилетний мальчик опустился на колени перед кроватью грозного деда, чтобы выслушать краткую сентецию из двух слов: “Учись умирать!”» Кто мог подумать, что эти слова окажутся пророческими!
Николай, которого в семье по-домашнему называли Никса, оставался кумиром императрицы и любимцем отца. С малолетства он усвоил, что ему предстоит управлять Россией, и только вера и образование сделают его достойным правителем. Он был способный юноша и отлично учился, с охотой впитывая разнообразные знания. Каждый день к нему приходили учителя — знаменитые в своей области профессора университета. Как положено будущему монарху, он обучался военному делу, занимался спортом, верховой ездой и фехтованием, присутствовал на заседаниях Государственного совета.
Судьба наградила его счастливой внешностью: он был высок, строен и хорошо сложен. Его черты очень напоминали императрицу, но в улучшенном, мужественном варианте. Четкая лепка лица, прямой «романовский» нос, более волевой, чем у отца, подбородок, красиво очерченный рот — таким он выглядит на портрете С. Зорянко. Особенно впечатляли большие голубые с поволокою глаза под высокими дугами бровей.
Описывая в своих мемуарах многочисленные придворные вечера, граф С. Д. Шереметев, товарищ старших великих князей, никогда не забывал подчеркнуть очарование наследника: «Внимание сосредоточено на Цесаревиче, который оживленно танцевал, любезно разговаривал, казался стройным и изящным. Он был предупредителен и вежлив, но сдержан и общее впечатление оставлял самое приличное. Во всей его внешности было что-то обаятельное, хотя и уклончивое».
На фоне блистательного старшего брата второй царевич, Александр, совершенно терялся. Застенчивый, неуверенный в себе мальчик, стесняющийся своей громоздкости, своих больших рук и ног, конфузился и дичился. Третий сын императора, Владимир, по-домашнему Боба, на два года младше Александра, отличался живостью, ласкательством к родителям, умением нравиться окружающим и глубоким осознанием высоты своего положения. Он рано стал задумываться о том, что стоит третьим в ряду наследников престола, и это его, с одной стороны, глубоко удручало, а с другой — вселяло определенные надежды. Недаром в детстве, поссорившись со старшим братом, он кричал, что, если тот умрет, императором станет он, Боба. Конечно, это была детская глупость, но из нее впоследствии выросло мировоззрение.
Боба подчеркивал свое превосходство над неуклюжим Александром и дразнил его то мопсом, то бычком, то бульдожкой. Может быть, именно под влиянием подначек и насмешек Владимира в Александре и развилась эта неуместная для его происхождения и положения застенчивость. «Удивительным в этом молодом человеке, который на голову возвышался над всеми окружающими, был недостаток уверенности в себе», — вспоминал современник. Но почти все мемуаристы отмечали его исключительную привязанность к старшему брату — ни тени соперничества, зависти, полное и безоговорочное признание его превосходства.
Жизненная стезя великого князя Александра была определена на много лет вперед: образование, военная служба, высокие административные должности — и все это, как он любил, без спешки, спокойно и привольно.
Дети Александра II были очень дружны. Отношения исключительной привязанности сложились у Александра и Алексея, который всегда поддерживал брата в их детских спорах. Когда однажды, что случалось редко, поссорились Николай и Александр, «Алексей стал кричать наследнику: “Ты глуп и просто глуп!”, возникла драка, которую пришлось разнимать нянькам, и наследник удалился, сильно обиженный недостаточным доверием братьев к его способностям», — вспоминает Тютчева.
Почему-то принято считать Александра III малообразованным, только что не неграмотным, туповатым и косным. Действительно, при внешности русского добра молодца в нем не было лощености, импозантности, умения «подать себя», в том числе и в учебе. Но на самом деле, обучаясь вместе с цесаревичем, образование он получил весьма основательное. Среди его учителей мы находим выдающихся русских ученых и мыслителей своего времени.
Это, прежде всего, воспитатель Саши генерал-адъютант Б. А. Перовский, ранее возглавлявший Корпус инженеров путей сообщения, строгий, но добрый человек, много сделавший для систематического обучения своего воспитанника. Благодаря его отчетам мы можем сейчас представить себе маленького Сашу: «…Он старается и готовит свои уроки по своему разумению совестливо. Но он не по летам ребенок; заслужив дурную отметку там, где он ожидал лучшего, он расстроен на весь день, и последующие уроки, даже те, которые были приготовлены очень порядочно, выходят от его малодушия дурными. Ал. Ал. чувствителен как нельзя более к ласковому слову или выговору, когда он этого заслуживает, и я уверен, что несколько слов, написанных ему иногда Вашим Императорским Величеством или императрицей, заключающих в себе упрек за то, что Вы не всегда получаете о нем вести утешительные, и вместе с тем ласковое слово для его ободрения, имело бы на него самое благотворное влияние».
Большего Перовский, человек близкий к императорской фамилии[2], позволить себе не мог. Но между строк ясно просматривается призыв к родителям: любите, ну пожалуйста, любите своего сына!
Другими учителями тоже были люди неординарные. Создатель русской классической орфографии, академик Я. К. Грот, с 1853 года обучавший обоих братьев русскому и немецкому языкам, истории и географии; однокашник Пушкина, директор Публичной библиотеки в Петербурге барон М. А. Корф; капитан М. И. Драгомилов, будущий знаменитый генерал, преподававший великим князьям тактику и военную историю; экономист, профессор Московского университета А. И. Чивилев, любивший повторять: «Наука научает нас, как служить верой и правдой Отечеству и отцу его — Царю».
Никса был книгочей и эрудит, Саша, уверовав в преимущества, которые дает хорошо натренированное послушное тело, занимал первое место в военных упражнениях и гимнастике.
Его воспитание, военное в большей степени, чем у брата, было обычным для младших сыновей и великих князей семьи Романовых.