Первый дипломатический акт нового царствования был встречен образованным обществом России с признательностью за те слова, которые касались собственных внутренних дел страны. Новый монарх как бы обещал в этом заявлении проводить взвешенную прогрессивную политику.
Александр III помнил, что его покойный отец планировал 4 марта провести особое совещание, на котором следовало решить вопрос, публиковать ли правительственное сообщение о создании редакционных комиссий, предложенных Лорис-Меликовым, или же не публиковать. Это значило — продолжать ли реформы, начатые родителем, или проводить другой курс? 7 марта молодой император решил обсудить проект министра внутренних дел на Совете министров, назначив его на следующий день.
8 марта, в воскресенье, ровно неделю спустя после катастрофы 1 марта состоялось заседание Совета министров под личным руководством нового царя. Кроме обычных членов Совета министров, собравшихся в Малахитовом зале Зимнего дворца: председателя комитета министров Валуева, министров Лорис-Меликова, Милютина, Сабурова, Адлерберга, Посьета, Ливена, Абазы, Набокова, Макова, главноуправляющего вторым отделением С. Е. И. В. канцелярии Урусова, государственного контролёра Сольского, управляющего Морским министерством Пещурова, товарища министра иностранных дел Гирса, управляющего делами Совета министров Мансурова, главноуправляющего Четвёртым отделением С. Е. И. В. принца Ольденбургского, Государственного секретаря Перетца, по особому приказанию монарха были приглашены престарелый граф Строганов, Победоносцев и член Государственного совета генерал-адъютант граф Баранов. В числе собравшихся были также трое великих князей: Константин, Михаил Николаевичи и Владимир Александрович.
Большинство прибывших на совещание только перед самым началом его узнали, что обсуждаться будет предложение графа Лорис-Меликова об учреждении редакционных комиссий с участием представителей от земств и городов для разработки обширной программы новых законодательных вопросов.
В настоящее время мы имеем возможность восстановить доподлинно многие детали проведённого совещания, ибо оно нашло отражение в дневниках Валуева, Милютина и Перетца, а также в дневнике историка В. А. Бильбасова, который утверждал, что рассказ об этом заседании записан им со слов Лорис-Меликова. Впечатления об этом совещании изложены также в письме Победоносцева к Е. Ф. Тютчевой от 11 марта 1881 г.
Ровно в 2 часа дня Александр III уточнил, все ли налицо, и когда ему было доложено, что не явился только великий князь Николай Николаевич в связи с болезнью, царь вышел в Малахитовый зал и, остановясь у дверей, пригласил всех перейти в назначенный зал, через комнату от Малахитового. С каждым из проходивших император приветливо здоровался, с чувством пожимая его руку. В зале заседания стоял большой продолговатый стол, накрытый малиновым сукном, вокруг которого было расставлено 25 кресел. Перед каждым креслом на столе лежали бумага и карандаш. В центре стола, спиною к окнам, обращённым на Неву, было место монарха. Напротив государя, рядом с заведующим делами совета, расположился Лорис-Меликов, который должен был докладывать свои предложения. Все остальные заняли места, как случилось. Когда все уселись за длинный стол, Александр III не без некоторого смущения сказал: «Господа! Я собрал вас сегодня, несмотря на переживаемое нами крайне тягостное время, для обсуждения одного вопроса, в высшей степени важного. Граф Лорис-Меликов, озабочиваясь возможно всесторонним рассмотрением предположений, которые будут выработаны после окончания сенаторских ревизий, а также для удовлетворения общественного мнения, докладывал покойному государю о необходимости созвать представителей от земства и городов. Мысль эта в общих чертах была одобрена покойным моим отцом, который приказал обсудить её подробно в особом совещании под председательством графа Валуева, при участии моём, великого князя Константина Николаевича и некоторых других лиц. Журнал совещания, которое в сущности согласилось с проектом, был представлен Его Величеству и одобрен им. Покойный государь сделал, однако, некоторые заметки относительно частностей. Нам предстоит теперь обсудить эти заметки. Но прошу вас быть вполне откровенными и говорить мне ваше мнение относительно всего дела, нисколько не стесняясь. Предваряю вас, что вопрос не следует считать предрешённым, так как и покойный батюшка хотел прежде окончательного утверждения проекта созвать для рассмотрения его Совет министров» (298, с. 32).