Успокаивая и смягчая нетерпение более горячих либералов в личных беседах и переговорах, широко им практиковавшихся, Лорис-Меликов предпринял в то же время сенаторские ревизии в разных губерниях Российской империи.
Сенаторские ревизии имели вообще хорошие последствия, но в целом они как административные ревизии были недостаточны тогда, когда радикально изменившийся социальный и экономический строй требовал полного переустройства форм местного быта.
При назначении Лорис-Меликова министром внутренних дел вся иностранная печать возликовала и предсказывала «новую», «счастливую» и «спокойную» эру всей России… безопасность… и очищение страны от «революционно-социалистической-анархической филоксеры!» (там же, л. 6 об.). Многие ожидали, что он займётся столь необходимым преобразованием губернской администрации, поможет вызвать к жизни земские элементы, свяжет в одно целое разрозненные земские силы и даст волости и уезду ту самостоятельную и разумную жизнь, которая послужила бы краеугольным камнем развития народного благосостояния и залогом будущей правильной связи народной массы с царём-самодержцем.
Печать после первого знакомства с графом Лорис-Меликовым ожидала для себя широкой будущности и значительной свободы. Литературные кружки всех оттенков чувствовали себя как бы поощрёнными. Образовался комитет для пересмотра Положения о печати (там же, л. 4). Но мало-помалу всё вернулось к прежнему неопределённому и туманному положению дел.
28 января 1881 г. Лорис-Меликов представил царю свою программу (3, 1918, кн. А-5, с. 162). В первой её части предлагались: расширение прав земств и печати, частичная децентрализация административного управления, определённые финансовые и экономические меры, в том числе завершение крестьянской реформы и понижение крестьянских платежей. Разработку этих мероприятий предполагалось осуществить во временных подготовительных комиссиях, учреждённых в Петербурге, с широким участием в них представителей от земств и городских дум.
Подготовленные материалы должны были поступить в Общую комиссию, а затем в Государственный совет, куда также включались выборные от губерний. Эта программа получила наименование «конституции Лорис-Меликова». Проект её обсуждался в Особом совещании и в основном был одобрен. 17 февраля 1881 г. Александр II утвердил журнал Особого совещания (там же, с. 172). В конце февраля на основе его был подготовлен проект правительственного сообщения о созыве представителей земств.
Утром 1 марта 1881 г. Александр II одобрил этот проект и передал его Валуеву. На 4 марта было назначено слушание этого вопроса в Совете министров (35, д. 21, л. 1). Однако смертельное ранение Александра II изменило ход дальнейших событий, прервало реформаторскую деятельность царя.
6. ЦАРЕУБИЙСТВО 1 МАРТА 1881 Г.
В воскресенье 1 марта 1881 г. по заведённой ещё со времён Павла I давней традиции император присутствовал на разводе караулов. В третьем часу дня Александр II выехал в карете в сопровождении обычного конвоя из Михайловского дворца по Инженерной улице. Выехав на набережную Екатерининского канала, карета повернула к Театральному мосту.
Примерно в 100 метрах от угла Инженерной улицы, в 14 часов 15 минут под каретой раздался страшный взрыв. Два казака и мальчуган, тащивший салазки, лежали на земле. Александр II, оставшийся целым и невредимым, подошёл к раненым, затем направился к задержанному преступнику Рысакову, назвавшемуся мещанином Глазовым. Один из офицеров в сбежавшейся толпе, не узнав сразу царя, спросил: «Что с государем?» На что тот, оглянувшись и не доходя шагов десяти до Рысакова, сказал: «Слава Богу, я уцелел, но вот…», указывая при этом на лежавшего около кареты раненого казака и кричавшего от боли раненого мальчика. Услышав слова царя, Рысаков, злорадно ухмыльнувшись, крикнул: «Ещё слава ли Богу?» Как только Александр II сделал несколько шагов в направлении к экипажу, Гриневицкий (как это стало известно позже) бросил бомбу к самым ногам монарха. Раздался второй оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, поражённым взорам присутствующих открылось ужасающее зрелище. В числе поверженных и раненных взрывом находился и государь. Прислонившись спиною к решётке канала, упёршись руками в панель, без шинели и без фуражки полусидел Александр II, окровавленный и тяжело дышавший. Ноги его были раздроблены, кровь ручьём струилась с них, мышцы висели кусками, лицо было окровавлено.