При встрече с близким другом, за обедом с красным вином, конечно же, рассуждали о поездке, об увиденном. Смеясь, вспоминал Иванов о дорожных неприятностях, когда в Сполето веттурин уехал без него и пришлось догонять его бегом; не забыли о делах домашних; вспомнили, должно быть, и о картине «Сусанна со старцами», которую Лапченко отправил в Петербург и которую там так холодно встретили. Рассказывали, что государь, посетив Академию художеств при ее открытии, увидев картину, обратился немедленно к своей супруге, чтоб удержать ее взгляды на оную; удержав же, сказал: «Тебе тут смотреть нечего». После чего картину приказали снять и поставить в такие залы, которые легко можно и миновать. В обнаженной фигуре библейской красавицы нетрудно было узнать безупречные черты Виттории. В Петербурге нашли, что художник представил зрителю не ту Сусанну, о которой говорит Святое Писание в Библии, а какую-то натурщицу, поставленную им в позицию, чтоб прельщать зрителя. Влечение к Виттории осталось в прошлом для Иванова, но в душе сохранилась добрая память о минувшем. Красавица не смогла не оценить этого и не отказала ему в просьбе сшить для него теплые панталоны и фланелевую куртку.
Скоро Иванов покинул Альбано и воротился в Рим, снова приняться за картину «Иисус после воскресения…»
В конце ноября он окончил пятый живописный эскиз «Явления Мессии в мир». Торвальдсен, Овербек, Камуччини льстили похвалами и говорили, что эскиз должен быть выполнен в большом виде.
Копирование с Тициана помогало в работе над картиной и эскизом. Они много раз переделывались и переживались. И наконец были завершены.
Теперь требовалось время, чтобы закончить все. И время немалое. Не оставляла и тревожная мысль о дальнейшем материальном существовании. Как писать, не имея денег на натурщиков, мастерскую, холсты, краски…
Потеряв надежду быть посланным в Палестину, Иванов решил обратиться с просьбой хотя бы о продлении ему пенсионерства еще на некоторое время и 27 ноября написал письмо председателю Общества поощрения художников графу Мусину-Пушкину-Брюсу, добрейшей душе, вельможе робкому и любимому всеми.
Впрочем, надежды на положительный ответ из Петербурга не было. Ко всему в Риме огласили указ императора Николая Павловича об ограничении пребывания русских художников за границею. Полученное известие опечалило многих.
От невеселых мыслей отвлекала только работа в студии и чтение необходимых книг.
Сравнивая тексты четырех Евангелий, читая толкования, перелистывая книги М. Ланчи, Ф. Феррарио, он выискивал, уточнял детали, относящиеся к событиям, связанным с Воскресением Иисуса Христа.
На третий день смерти Спасителя «Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба». Стражи не было. Тотчас же побежала она к Петру и Иоанну поведать им свое горе и затем вместе с ними прибежала к пещере. Ученики Христа, осмотрев гроб и уверовав в то, что тело Господа в нем нет, возвратились к себе в Иерусалим.
Увидев гроб открытым и пустым, Мария Магдалина побежала к Симону, Петру и Иоанну и говорила им:
— Унесли Господа из гроба и не знаем, где положили Его.
Тот час Петр и Иоанн вышли из дому и пошли ко гробу, чтобы лично проверить сказанное Марией Магдалиной.
«А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Ииуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Иисус говорит ей: Мария!
Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему…»[28]
Минута важная, если не сказать главная, в этом событии.
В евангельской истории Воскресению Иисуса Христа из мертвых принадлежит важное значение. Это понимают все евангельские критики. Чтобы опровергнуть его, они напрягают все свои силы и не брезгуют никакими подлогами. «Если бы нам удалось, — говорит профессор Давид Штраус в своей книге „Die Halben und die Ganzen“[29], — отвергнуть историческую почву всех евангельских чудес и оставить ее за одним только этим событием, то мы еще ровно ничего бы не сделали для науки, потому что воскресение Иисуса образует центр центра (den Mittelpunkts), собственное сердце теперешнего христианства, и потому на него прежде всего направляются издавна самые решительные удары противников»[30]. «Здесь мы стоим, — говорит тот же Штраус в книге „Жизнь Иисуса“, — на самом решительном месте, где мы или должны отказаться от всего сделанного нами доселе и уничтожить свое дело, или же должны попытаться понять происхождение веры в воскресение Иисуса без соответствующего чудесного факта».
30
Здесь и далее приводится текст из книги православного священника Т. Буткевича «Жизнь Господа нашего Иисуса Христа». Опыт историко-критического изложения Евангельской истории. СПб., 1887.