Нет смысла полемизировать с автором статьи К.Х. Донатом по поводу той терминологии, которую он использует. Западные страны, по его мнению, направили в Беларусь слишком много телевизионных камер, журналистов, дипломатов, и это создало у лидеров слабой в сущности оппозиции иллюзию, что их победа - дело решенное. Однако революции вершатся недовольными массами людей, а не телекамерами. Но массы в данном случае поддержали Лукашенко. Свои надежды на его устранение немецкая газета возлагала теперь уже не на лидеров оппозиции, а на «кремлевского лидера Владимира Путина, который должен отказать Минску в дотациях на энергетику и таким образом обрушить белорусскую экономику, а вместе с ней и веру в нечеловеческую силу минского диктатора».
Не один лишь Александр Козулин вел себя после выборов крайне провокационно и неадекватно. Так вели себя и многие другие оппозиционеры. Они провоцировали власти разного рода незаконными действиями. Это делалось совершенно сознательно, чаше всего на виду у западных телекорреспондентов. Надо было запечатлеть примеры «жестокости» белорусской милиции. В результате несколько десятков человек были арестованы, а некоторые из них получили после следствия и суда от 3 до 5 лет тюремного срока. «Политзаключенным Nol» стал Александр Козулин. Около месяца провел в заключении и Александр Милинкевич.
Результатами этих выборов в Беларуси были крайне разочарованы и все российские недоброжелатели Александра Лукашенко. Например, Андрей Громов, пытаясь сохранить видимость объективности, писал в журнале «Эксперт»: «Выборы президента Белоруссии по сути дела стали столкновением двух сценариев: сценария Александра Лукашенко, задачей которого было сохранить свою власть и свой режим без каких-либо изменений, и революционного сценария перехвата власти оппозицией, с успехом реализованного в Грузии, Украине и Киргизии. Реализация первого сценария требовала максимально убедительной победы Лукашенко, дискредитации оппозиции и контроля за ситуацией непосредственно после выборов. Второго - максимальной радикализации обстановки перед выборами, а после них - массовых выступлений граждан при активном давлении Запада. Однако выборы в Белоруссии показали, что революционные технологии не всесильны. Впрочем, и победа Лукашенко может оказаться пирровой. Сценарий оппозиции был провален. Лидеры оппозиции так и не смогли организовать хоть сколько-нибудь ощутимого давления и сделать ситуацию хоть сколько-нибудь похожей на революционную. Малолюдный лагерь оппозиции на площади Октября в Минске не стал местным Майданом. Он функционировал почти неделю и только в ночь на пятницу был разогнан белорусским спецназом. Расстроенный таким поворотом дел Милинкевич даже проговорился и посетовал в одном из интервью на отсутствие крови. Не изменило положение дел и давление Запада. Никто из западных лидеров не признал результатов белорусских выборов».
Андрей Громов писал о событиях в Беларуси как очевидец и свидетель, сожалея о неудаче оппозиции и выражая надежду, что нынешний срок А. Лукашенко «все-таки будет последним». Но вынужден был признать, что именно народ и на этот раз поддержал своего президента. «Режим Лукашенко, - констатировал А. Громов, - как к нему ни относиться, воспринимается населением с высокой степенью лояльности. Население привыкло жить в системе, заданной Лукашенко, и принципиально не хочет ничего менять. А судя по данным социологов и общению с людьми, живущими в Белоруссии, даже боится перемен. В такой ситуации революционные технологии решительно не эффективны, а потому поражение оппозиции было предопределено, несмотря на всю помощь извне»1. С этим анализом и с этими выводами можно было бы согласиться, если бы не слишком часто употребляемые слова о том, что Лукашенко вел борьбу за свою власть. Нет никаких оснований сомневаться в том, что А.Г. Лукашенко вел борьбу не за свою личную власть, хотя она