В Ахеменидской традиции жертвы жестокого обращения со стороны кого-либо, и особенно военных, обращались с жалобой к своим сатрапам. Исследователи приводят достаточно документальных сообщений, подтверждающих этот порядок [Hyland, 2013. Р. 133]. Этот порядок, имевший длительную историю, прижился в сознании людей и оставался в качестве надежного средства в условиях новой александровской государственной системы. Естественно, что мидийские священники, дворяне или простой люд, в случае наличия каких-либо жалоб, в том числе на македонский военный персонал, должны были обратиться к сатрапу Атропату. Согласно Арриану, представители офицерского состава македонского гарнизона также готовы были поддержать обвинения в адрес своих же генералов и даже солдат. Возможно, что это было известно Атропату. Этот порядок дает основание утверждать, что именно у Атропата концентрировались все жалобы на негативные действия македонских солдат и генералов, дислоцированных в Мидии. Он по крупицам собирал обвинительные материалы и, в отличие от некоторых македонских генералов, верил в то, что Александр вернется, и терпеливо ждал этого дня.
Другой ахеменидской практикой была выдача сатрапами разрешения на передвижение местным населением и даже на оказание им каких-либо услуг во время их передвижения по так называемой царской дороге. Александр, по всей вероятности, не изменил практику сатраповских разрешений на передвижение [Briant, 2009. Р. 166]. Этот порядок дает основание считать, что следовавшие одновременно с военным гарнизоном «обвинители их из Мидии», о которых сообщает Курций Руф [Curt, X, 1, 1–5], должны были взять упомянутое выше разрешение у Атропата [Briant, 2009. Р. 166]. Но, учитывая длительное расстояние от Экбатаны до Кармании, более вероятно, что мидийские обвинители на протяжении всего пути не давали повода для ведения разговоров на эти темы. Их направление в Карманию совместно с армией, безусловно, потребовало бы официального повода, и наиболее логичным оправданием было бы то, что Атропат послал их в качестве своих личных посланников, возможно, для выражения уважения и вручения дани сатрапа Александру. Это не было необычно, если учесть, что в эти же дни Фратаферна, сатрап Парфии и Гиркании, из Парфии в Кар-манию поехал не сам, а послал своего сына Фарисмана представлять его. Лишь во время аудиенции у Александра посланники Атропата могли бы открыть истинную причину своего визита [Hyland, 2013. Р.134; Arr. An., VI, 27, 3].
Территорию ахеменидской империи покрывала сеть дорог. Историки предполагают, что в общей сложности на всех дорогах империи имелось 22 станции (сегодня, за некоторым исключением, с трудом идентифицируемых и не локализуемых) на расстоянии приблизительно в 24 км одна от другой. Одной из важнейших была дорога из Экбатаны в Персеполис (20 дней пешего хода) и далее, в Бактрию и Индию [Гюиз, 2007. С. 64]. Этой дорогой и воспользовались как македонские генералы, так и их путники. Кармания находилась к юго-востоку, на расстоянии более чем 600 миль от Экбатан. Энгельс считает, что при идеальных походных обстоятельствах македонская армия в зимних условиях могла бы пройти эту дорогу за месяц. Атропат не мог не знать, что руководители македонского гарнизона выезжают из Мидии в Карманию на встречу с Александром [Engels, 1978. Р. 156]. Он, думаю, достоверно допускал, что они представят Александру свое видение ситуации в Мидии. Получается, что Атропата все это не смущало, он разработал свой сценарий развития событий и был уверен в своем успехе. Он не поехал в Кар-манию, поручив своему личному представителю и, как следует из сообщений первоисточников, непосредственным жертвам гонений македонских генералов и их приспешников, доложить Александру о ситуации.
Думаю, Атропату удалось по своим неким каналам сообщить Александру о негативных действиях македонских генералов и недовольстве со стороны мидийского населения. Это могло быть, когда Александр был еще в Гедрозии или на подступах к Кармании. Договорившись с Александром о разбирательстве, Атропат сам задумал отсутствовать в Кармании при предъявлении обвинений македонским генералам. Допускаю, что он не был уверен в степени их наказания, допускал полумеры и их возвращение в Мидию и поэтому не желал непосредственно противостоять им и старался не входить с ними в открытую конфронтацию. Он предпочел, чтобы мнение о преступлениях его генералов сформировали бы у Александра сами потерпевшие и та часть воинского гарнизона, которая изначально была против гнусной политики своих генералов. Таким образом, мы располагаем достаточными аргументами причастности Атропата к осведомлению Александра о преступных действиях македонских генералов и организации непосредственной аудиенции мидийских обвинителей у Александра.