Таким образом, получив «ари» в значении «священный» и «занти» в значении «конь, лошадь», мы имеем полное основание вывести этноним «аризант» в значении «священные кони». Именно такое значение придает нисейским коням Геродот, сообщая, что в военной свите Ксеркса шли «10 священных так называемых нисейских коней» [Hdt., I, 40]. Наряду с этим, если взять за основу, что «ари» означает мужчина, а «занти» — «конь, лошадь», в таком случае «аризант» приобретает значение «всадники», т. е. значение, которое придается этому племени, согласно археологии.
Страбон отмечает, что «траве, которая является лучшим кормом для лошадей, мы даем специальное название «мидийская», потому что она растет там в большом количестве» [Strabo, XI, XIII, 7]. Исследователи однозначно считают, что под понятием «мидийская трава» греки, называя ее medike, имеют в виду люцерну. Китайский путешественник Чжан Цянь в 126 г. до н. э. вместе с особой породой «потеющих кровью коней», или, как их еще называли, «небесных коней», вывез и семена люцерны, которая служила для этих коней кормом [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 168]. В тюркской традиции названия растений часто связываются с именами животных и птиц, которые ими кормятся. Например, Kaklik otu (травка перепелки), Baga-yarpagi (лист черепахи), Qu§ appayi (птичий хлеб) и др. Аналогичное мы встречаем и на примере названий «лошадь» и «люцерна». На азербайджанском языке люцерна называется «Yonca/Jonja» [Azsrbaycanca-rusca lügst, 2006. S. 905], семантическое и фонетическое родство которого с древним названием лошади в форме «Jont» не должно вызывать сомнений. О стабильности понятия «izant» в значении «лошадь» свидетельствует и то, что возникший в IV в. н. э. важнейший лошадиный атрибут — стремя — средневековыми тюрками также было названо «izan» [Радлов, 1893. I. C. 1538]. Приведенные выше понятия «zunti» в значении — молодое животное, «izan» — стремя, «jont, jund, junt»» — лошадь, «jonja» — люцерна (лошадинный корм) дают возможность выстроить ряд «генетически связанных омонимов» [Аракин, 1978. С. 48–49], что, по существу, является верификацией тюркского происхождения этих понятий.
Таким образом, мы определили, что нисейские кони означают «потеющие кони», этноним «аризант» означает «священные кони» или «всадники», и живут аризанты в мидийском регионе Нисейских полей.
Сообщения Геродота и Арриана дают однозначное основание признать, что в сатрапии Мидия титульным этносом были мидяне, а точнее мидийский союз племен. Союз состоял из шести упомянутых Геродотом мидийских племен «бусы, паретакены, струхаты, аризанты, буди и маги (bousai, рагаtakеnoi, stroukhates, arizantoi, boudioi, magoi), из которых нам удалось локализовать магов (Багистан, где были расположены основные святилища мидийцев), партакенов (Партакена/Паритакена) и аризантов (Нисейские поля, где взращивалась знаменитая порода коней). Согласно Геродоту, в Мидии жили саки-ортокорибантии (Кура-Аракское междуречье), албаны и парикании (от междуречья до Кавказских гор). Согласно Арриану, в Мидии жили также сакесины/сака.
И. Дройзен, ссылаясь на Арриана, говорит, что при Гавгамельской битве «шли мидяне, прежние повелители Азии, сатрап которых Атропат в то же время предводительствовал над кадусиями, сакесинами и албанами долин Куры, Аракса и озера Урмии» [Дройзен, 2011. С. 197], тем самым очерчивая регион, контролируемый Атропатом, и дает представление об этносах, относящихся к Мидии.
В данном случае мы ограничились лишь этнотерриториальным анализом собственно Мидии. Далее мы попытаемся провести аналогичный анализ территории Атропатены, которая в посталександровский период вышла из состава Мидии и провозгласила свою независимость.
16. Александр, Пердикка, Атропат и образование сатрапии Малая Мидия/Атропатена
Александр не доверял не только некоторым сатрапам. Как говорит Плутарх, когда в 323 г. до н. э., за несколько месяцев до своей смерти, Александр вернулся из Мидии в Вавилон, он потерял доверие к друзьям [Plut. Alex., 74, 1]. К 323 г. до н. э. обстановка в македонском командовании стала чрезвычайно напряженной. Полководцы опасались подозрительного царя, а тот отвечал им таким же недоверием. Римский писатель Элиан в «Пестрых рассказах» приводит фрагмент о зависти Александра к своим сподвижникам: «Ему не давали покоя опытность Пердикки в военном деле, полководческая слава Лисимаха, отвага Селевка, печалило честолюбие Антигона, досадовал военачальнический талант Антипатра, вселял подозрения гибкий ум Птолемея, страшили беспутность Таррия и склонность Питона/Пифона к новшествам» [Claudius Aelianus. XII, 16].