Азербайджанский поэт-философ XII в. Низами Гянджеви говорит об Александре как о справедливом правителе. Низами сообщает завещание Александра его же словами: «Всюду, куда предпринял я поход, Я от правосудия и знания не отклонился», а также «Простите меня, коль я обидел, Но ведь я насильников также казнил» [Низами, 1983. С. 518–519]. Безусловно, Александр все это делал во имя укрепления своего государства.
Как сложилась бы судьба самой Атропатены и империи Александра, если бы он продолжил еще долго ею править, сейчас судить трудно. Но факт остается фактом: достижение Атропатеной независимости, обретенной после его смерти, стало реалией не без участия Александра Великого, разрушившего Ахеменидскую империю и создавшего свою версию государственности. Плутарх отмечает: «Нас, знакомых с законами Платона, — единицы, а законами Александра пользовались и пользуются тысячи и тысячи людей. Те, которые были побеждены Александром, теперь гораздо счастливее тех, кто избежал этой участи, ибо никто не положил конец тяжелой жизни последних, тогда как первых Александр, победив, сделал счастливыми» [Plut. Alex., I, 5 (Обудаче и доблести Александра)].
Сразу после гибели Пердикки, по созыву победителей, в 321 г. в Трипарадисе собрались диадохи: Антипатр был утверждён в качестве верховного главнокомандующего и распределены сатрапии.
В распределительном протоколе, принятом в Трипарадисе, приводится любопытная информация о том, что новый глава александровского наследия, Антипатр, порой оказывался в состоянии невозможности преодолеть немыслимые расстояния, чтобы призвать местных правителей к ответственности. В частности, сообщается, что у него не было возможности сместить царя Индии Пора, а также правителя Гидаспа — Таксилу «без применения царской армии и без выдающегося полководца». Таким образом, налицо допустимость того, что новые верховные руководители александровского наследия, утвердившиеся в Трипарадисе, отказывались от своих амбиций контролировать некоторые территории, так как «не было возможности сместить этих царей» [Diod, XVIII, XXXIX, 6], в то же время «в восточных провинциях, на которые не нашлось охотников, сохранились прежние правители» [Шахермайр, 1986. С. 350].
В Трипарадисе все наиболее видные диадохи получили части александровской империи. Пифону подтвердили его право на обладание Мидией [Klinkott, 2000. S. 67–74]. Фотий, ссылаясь на позднее произведение Арриана «После Александра», сообщает, что на собрании в Трипарадисе (Triparadisus) Питону/ Пифону была выделена «Мидия до Каспийских ворот» [Arrian. After Alexander’s death, 1920. P. 164].
В Трипарадисском списке распределенных территорий Малая Мидия/Атропатена, получившая на Вавилонском собрании статус полноценной сатрапии, вовсе не упоминается [Diod., XVIII, 39, 5].
Сообщение о распределении сатрапий в Трипарадисе (современная Сирия) в 321 г., когда в перечне подконтрольных македонцам сатрапий отсутствует упоминание Малой Мидии/ Атропатены, оценивается исследователями, как выход из зоны македонского влияния и подтверждение независимости Атропатены. Но на самом деле все происходило не так мирно, как может показаться.
Отсутствие Малой Мидии в списке Трипарадиса некоторыми исследователями оценивается как попытка отстранения Атропата от руководства даже этой частью Мидии.
Однако, если верить Страбону [Strabo, XI. 13. 1], Стефану Византийскому (s.v. ’Атрлатиа) [Stephani Byzantii, 1849. P. 143–144] и Геродиану (De prosodia 3. 1. 287), Атропат продолжал править той частью Мидии, которая впоследствии получила название Атропатена.
Означает ли это, что македонская власть смирилась с отпадением далекой сатрапии и переходом ее под власть Атропата? Вероятно, смерть Александра и последовавший за ней политический вакуум создали благоприятную почву для формирования идей сепаратизма у местных элит на окраинах империи [Смирнов, 2014. C. 41], что, по существу, уточняет, что под покровительство Питона/Пифона Малая Мидия/Атропатена не вошла.
Среди исследователей нет единого мнения о существе и времени занятия Питоном должности «стратега верхних сатрапий», что фактически означало господство Пифона на всей территории к востоку от Евфрата [Смирнов, 2014. C. 39]. Диодор называет Пифона стратегом [Diod., XVIII. 7. 3], но не указывает на то, что Пифон являлся именно стратегом «верхних сатрапий» [Смирнов, 2014. C. 35]. В. Хеккель предполагает, что Пифон все-таки был стратегом «верхних сатрапий» и имел чрезвычайные полномочия для набора крупного войска в сатрапиях [Heckel, 1992. P. 277; 2006. P. 195]. Напротив, М. Ольбрыхт считает, что этот пост Пифон мог занять лишь после встречи в Трипарадисе [Olbrycht, 2013. P. 164].