Когда они с Учителем подошли к месту событий, пятый претендент, покряхтывая с досады, присоединился к толпе зрителей. Народу набралось порядочно, подобного аттракциона это село еще не видело. Люди свистели и улюлюкали, подбадривая очередного кандидата в короли показать этому чертову узлу Кузькину мать.
Люди заметили Учителя, и поскольку желающих стать счастливыми больше не находилось, сформировалось мнение, что Учитель должен постоять за честь села. Учителя звали Кадит.
Он родился и вырос в этом селе. Будучи подростком, был на общинные деньги отправлен в город, изучать Искусство защиты, так как выделялся среди односельчан своей смекалкой. Через четыре года, вернувшись домой, он получил должность Защитника села и Учителя. Единственной ученицей стала его приемная дочь, пришедшая из города вместе с ним.
Он так и не женился, хотя желающих было порядочно. И, не смотря на упорные старания некоторых мамаш, остался воспитывать девочку один. Ходили слухи о душевной драме, с участием некой городской красотки, оказавшейся особой легкого поведения. А так как Учитель ни разу не соблазнился ни одной из женщин, слухи эти получили, в некотором роде, косвенное подтверждение. Некоторые невесты, в конце концов, были согласны и на так называемые свободные отношения. Но и здесь их ждала неудача. Единственной особой женского пола, на которую Учитель смотрел с обожанием, оставалась его приемная дочь, Зарина.
Несмотря на существовавшую дистанцию, Учитель был их земляком. Сознание этого подвигло некоторых бойких сельчан высказаться вслух за то, чтобы Кадид сделал попытку. Ибо кто, как не он, их Мастер и Учитель, единственный был способен на этот трудный подвиг.
Учителю вовсе не хотелось выступить в роли ярмарочного героя, но, уступая желанию сограждан, он весело усмехнулся и полез в карман за монеткой. Кадид не был уверен, что сумеет развязать этот хитрый узел. Но раз люди решили повеселиться, то, черт возьми, кто он такой, чтобы испортить им праздник.
— Ну, дядя, как там насчет царства, — спросил он циркача, протягивая ему полушку.
— Ты попробуй сначала развяжи, — усмехнулся тот, и весело подмигнул зрителям.
— Лады, — сказал Учитель.
Но как только он дотронулся до узла, произошло странное. Циркач громко хлопнул в ладоши, и петли узла пришли в движение. Быстро они обвились вокруг запястий Учителя. И не успели зрители сообразить, что к чему, как Кадид был обмотан веревкой с ног до головы. Извивающееся в попытках освободиться его тело, внезапно пропало, как будто испарилось в дым. Ослабшие петли упали на землю. Как плотно пообедавший питон, веревка медленно забралась на столик и свилась в узел, точную копию прежнего. Момента, в который исчез циркач, не запомнил ни один из присутствовавших на этом событии.
В панике, произошедшей вслед за этим, Зарина потеряла сумку с травами, бросившись бежать вместе со всеми. Вечером этого же дня заболели пятеро крестьян, участвовавших в аттракционе. Она, все еще в шоке от происшедшего, навестила трех из них. Симптомы у всех троих были похожи.
В полночь, сидя у постели одного из заболевших, она наблюдала за стремительным усилением лихорадки. Больной несколько раз терял сознание. Его родственники рассевшись по лавкам, подавленно молчали, наблюдая за ее действиями. Зарина чувствовала, что все органы крестьянина здоровы, но вместе с тем очаги поражения обнаруживались в теле повсюду. Никогда раньше она не сталкивалась с подобной болезнью, и даже не слышала о такой. Она попробовала дать больному укрепляющий настой, но это помогло ненадолго. На его натруженных руках явственно проступали набухшие вены. Что-то неправильное в анатомии его руки заставило Зарину осмотреть ее внимательней. То, что она увидела, заставило ее похолодеть от страха. В нескольких местах вены заплелись небольшими узлами. Крестьянина убивало колдовство, мешавшее его крови совершать круг жизни в его теле.
Перед рассветом он скончался, а на деревню напали Белки. Люди, ошарашенные бедами, внезапно свалившимися им на головы, не пытались защищаться. Все, кто мог, убежали и рассеялись по лесу. Когда же пришло утро, они постепенно, удостоверившись, что Белки ушли, возвратились в деревню. Часть домов была разорена, несколько человек пропали. Следы борьбы и кровь свидетельствовали о том, что, скорее всего, пропавшие мертвы. Тогда же было принято решение послать в город за помощью.
Весь следующий день люди, отупев от подобных несчастий, провели, бесцельно слоняясь по деревне, с ужасом ожидая ночи и нового нападения. Те, кто рискнул в этот день оказаться поблизости от рынка, рассказывали потом о небольших торнадо, кружившихся вокруг покинутого столика и узла на нем.
А в природе происходили странные изменения. Ветви многих плодовых деревьев стали искривляться. Такова была сила случившегося на площади в базарный день колдовства, что даже их стволы вскоре изогнулись причудливым образом так, что яблони и вишни стали напоминать уродливо прекрасные оливковые деревья. Некоторые крестьяне, евшие плоды с этих деревьев, тоже заболели. И среди всех этих людей не нашлось ни одного, кто мог бы сплотить их и организовать оборону. На деревню снизошло отчаяние.
— Но в эту ночь на нас не нападали, — закончила она свой рассказ.
— В эту ночь они напали на нас, сказал Александр, — И убили моего спутника. Мы — та помощь которую вам послал город.
Она грустно улыбнулась, покачала головой, потом посмотрела ему прямо в глаза и сказала: —Лучше чем ничего. Что ты собираешься делать?
Вечерело. Когда они подошли к рыночной площади, солнце наконец победило серую пелену облаков и ненадолго появилось на западе, прежде чем пропасть за горизонтом.
— Ты уверен, что хочешь пойти туда?
— Да, хочу взглянуть на то, с чего это все началось.
Чувства подсказывали ему, что узел и есть центр того зла, которое вот уже три дня терзало деревню. Он видел картину силы, где узел существовал как Глаз Бури. Так моряки называли центр штормового циклона, остающийся зловеще спокойным, пока вокруг него ураган сеет смерть и разрушение.
На площади было тихо и пустынно. Легкий ветерок шевелил мусор под ногами, играл занавесками брошенных открытыми лавок. Легкий запах гнили и разложения доносился от рыбных и мясных прилавков. Никто из хозяев не посмел вернуться за своим товаром.
На вид в этом узле не было ничего необычного, за исключением разве его сложности и величины. Веревка напоминала те, которые плели изо льна крестьяне в большинстве частей страны.
— Подожди здесь, сказал он, когда они были в нескольких шагах от столика.
Она остановилась, попросила: — Ты тоже можешь не ходить.
Он извлек меч, сделал еще пару шагов, и со всей силы рубанул по узлу. Узел расселся. Ничего не произошло. Лишь, чуть более сильный ветерок, прошелся по селу, как волна от брошенного камня, и затих где-то на опушках леса. И все же он почувствовал, как рассеялся душивший деревню страх, и воздух очистился от болезни.
Система школ, существовавшая сегодня, сложилась примерно двести лет назад. Большие города с сильными гарнизонами служили надежным укрытием от набегов воинственных соседей, разбойничьих шаек, и алчности злонамеренных колдунов. Но деревни и маленькие города во все времена становились их легкой добычей. Тогда, уступая просьбам жителей, Школы стали направлять в эти города Мастеров. Они создавали учебные центры, в которых обучали способных детей, а так же заботились о средствах защиты. Заранее узнавая об опасности, они вооружали учеников, достигших определенного возраста и просто ополченцев из горожан и селян.
В каждом небольшом селе имелся склад средств обороны. В нем хранилось оружие, ингредиенты для приготовления Греческого огня, запас продовольствия и воды, а так же всякое необходимое снаряжение, как то: лестницы, веревки, некоторое количество смолы и дерева, факелы и даже запас походных палаток, котлов для приготовления пищи и одеял. Таким образом, в довольно короткий срок эти города и деревни стали серьезной преградой на пути желающих пограбить. И хотя часто членами бандитских шаек становились дезертиры, военное мастерство Учителей намного превосходило умение обычного солдата.