Угрозой гораздо более серьезной были магия и колдовство. Приняв это во внимание, стиль Школы претерпел существенные изменения. В начале своего существования опиравшиеся в основном на тренировку тела, воли и ума, школы стали искать пути к овладению силами, которыми с успехом оперировали маги. Наряду с трактатами об искусстве ведения рукопашного боя, освоением ступеней дыхания, а также изучением стратегии и тактики великих битв и осад прошлого, элементы боевой магии стали значимой частью учебного процесса.
Вместе с тем, большинство школ считали магию грязным оружием. И вовсе не потому, что колдовство противоречило их моральным принципам. Военная магия, будучи применена с совершенно определенной целью, часто приводила к разнообразным побочным эффектам. Вокруг места, где это оружие использовалось, образовывалась зараженная зона. Поэтому магия рассматривалась как сила, необходимость применения которой должна была быть серьезно оправдана. Если можно было использовать другое средство, то от колдовства воздерживались.
Конечно, за длинную историю ее освоения, были предприняты серьезные ученые исследования и попытки создания «Умной магии», наносящей целенаправленный удар по цели и вызывающей как можно меньше разрушений вокруг. И хотя в этом направлении были достигнуты значительные успехи, все же добиться сто или хотя бы шестидесяти процентной чистоты удавалось далеко не всегда. Именно по этой причине, владение мечом, копьем и луком до сих пор считалось главным военным умением Мастера и Учителя.
Солнце упало в чащу деревьев на западе. Последние его лучи, отражаясь от облаков, освещали тусклым багровым светом землю. Люди были готовы, и необходимые приготовления сделаны. Все, кого удалось собрать, были сейчас здесь. А поскольку времени было мало, работа нашлась каждому.
Александр не знал, явилось ли нападение чудовищ совпадением, или же все вместе, включая магический удар, было хорошо продуманным планом. В любом случае, надлежало принять меры по защите людей. По своему опыту он знал, насколько серьезной опасностью являются Белки. Вряд ли у необученных людей был серьезный шанс одолеть в бою столь опасного противника. И все же, если крестьяне станут действовать организованно и не поддадутся панике, возможно они смогут отстоять свои жизни и заставить врага отступить. Особенно если принять кое-какие меры. И эти меры были приняты.
С северной стороны села было выбрано место. Большой яблоневый сад, деревья которого пострадали от колдовства, стал местом где укрылись уцелевшие крестьяне. С трудом удалось уговорить их с наступлением ночи не убегать в лес. Однако, угроза окончательного разорения села, и высокая вероятность погибнуть поодиночке, оказались достаточно серьезными аргументами.
Деревья в центре сада вырубили, так что голое пространство образовало почти правильный круг. Там, с наступлением ночи, собрались женщины и дети и разожгли костры. Каждое оставшееся по периметру круга дерево было превращено в готовый загореться факел. Сплетенные в узлы ветки и густая листва надежно удерживали на себе пропитанные Греческим огнем тряпки и солому. Всем способным сражаться мужчинам были розданы копья, а немногие охотники явились со своими луками. Бойцы были расставлены под деревьями, и каждый имел под рукой несколько факелов, так, чтобы, зажигая их один за другим, можно было поддерживать огонь всю ночь.
План был построен в расчете на особенность Белок нападать сверху, внезапно обрушиваясь на врага из густой листвы. При первом же признаке атаки, люди должны были поджечь деревья и быстро собраться вокруг костров, выстроившись в линию и выставив вперед и вверх длинные копья. В центре круга охотники и Александр, вооруженные луками, постараются подстрелить как можно больше врагов. Возможно, понесенные при этом потери заставят Белок отступить. Если же они, используя свою исключительную прыгучесть, смогут преодолеть стену из копий, что ж, тогда придет время мечей.
Александр мог гордиться этим планом, имевшим все же один существенный недостаток. Он мог рассчитывать лишь на свое тренированное чувство опасности. Только оно могло предупредить его о том, что враги рядом. В противном случае, если Белки сумеют напасть внезапно, всех притаившихся под деревьями крестьян ждала неминуемая быстрая смерть. И все-таки он решил рискнуть.
Бывает время на реке, когда оканчивается утро, и рыба перестает интересоваться наживкой. Дневной зной все сильней, и ветер отдыхает от него, забравшись в кроны ив, нависших над водой. Тишину полдня нарушают лишь тысячи цикад да пенье какой нибудь припозднившейся птицы. Поплавок стоит в глубокой воде омута одиноко и неподвижно. Все спокойно и нет причины ожидать поклевки, можно расслабиться и просто мечтать, или вспоминать что-нибудь, смотря на воду. Потом лечь на траву и разглядывать ястреба или, если повезет, орла, ходящего кругами над территорией, дающей ему пищу.
Но внезапно, еще раньше, чем что-то произошло, появляется это чувство. Безо всякой причины рыбак начинает внимательно следить за поплавком, а его рука ложиться на древко удилища. И тогда, сначала лишь едва заметно, поплавок дергается несколько раз, и вдруг внезапно срывается с места уходя под воду и в сторону, как перископ подводной лодки, стремительно погружающейся в глубину. И если ты не послушался своего чувства и прозевал этот момент, значит ты упустил ту самую большую рыбу, про которую мог бы сегодня вечером с гордостью рассказывать друзьям, сидя за стаканом вина в единственном городском трактирчике.
Он не упустил этого мгновенья. Запела медная труба, будя тех кто заснул, давая сигнал зажигать веселые костры смерти. И все же Белки были проворны. Они посыпались со вспыхнувших деревьев как комья снега, неся на шкурах губительный огонь, который не тушится водой. Люди побежали к центру круга. Несколько менее проворных крестьян были застигнуты на бегу и разорваны в клочья. Как только загорелись деревья, женщины закричали и разбудили, уже спавших в этот час детей.
Огонь нанес Белкам серьезный урон. Но вместо того, чтобы отступить, теперь, окруженные горящей стеной, они и не думали о бегстве. Большинство крестьян, однако, успели добежать до костров. Несколько Белок превратились в горящие факелы. Немногим удалось сбить пламя, бешено катаясь по земле.
Время, пока остальные чудища добивали раненых возле деревьев людей, Александр использовал, чтобы подбодрить и построить уцелевших. Как только люди были построены, охотники открыли стрельбу из луков стрелами, пропитанными в горючем составе. Несколько Белок упали и загорелись новыми кострами, увеличив количество света, озарявшего поле боя.
Охотники, привычные охотиться на птиц влет, оказались великолепными стрелками. Как только первые стрелы поразили зверей, Белки оставили растерзанные трупы, и высокими прыжками понеслись через поляну навстречу копьям. Горстка людей с острыми палками в руках не казалась им серьезной угрозой. Часть пытавшихся перелететь эту преграду Белок была подколота в воздухе. Но, падая на людей, придавливая обороняющихся и вырывая копья из их рук, они создавали бреши, через которые прыгали их товарищи.
Стрелять из луков стало невозможно. Александр обнажил меч, охотники достали свои ножи. Теперь кричали уже все женщины разом, им вторили дети. Последовавший за этим рукопашный бой, разбился на множество отдельных неуправляемых схваток, когда командир может забыть о каком-либо командовании. Сила, сноровка и твердость теперь решали исход боя.
Сражаясь, Александр думал лишь о скорости и точности своих ударов. Он появлялся то в одном, то в другом месте боя, и там, где проходил его меч, большие белые комья снега оставались устилать землю. Один раз он почувствовал, словно кто-то хлестнул тонкой веткой по его руке, но сразу забыл об этом. И лишь когда все было кончено, он почувствовал боль и понял, что на его плаще не только кровь врагов.