Макеев насмешливо изумился такой дерзости:
— Больно прыткий ты. Оно, скажем, разобрать-то всякий умеет. А соберет — дядя?
— Сам соберу! — сказал Матросов и весело подмигнул. — Ну и машинка же! Эта не подведет!
— Да подвести-то может не она, — намекнул Макеев.
Матросов значительно взглянул на него и стал собирать автомат.
Сроки учебы ускорены. Программу училища надо одолеть в пять раз быстрее, чем в мирное время. Фронту нужны командиры. Время грозное: в боях решается судьба отчизны.
Подразделения Курсантов соревновались в учебе. Успех подразделения зависел от каждого курсанта.
На стрельбищах Макеев и Дарбадаев плохо стреляли. Матросов недовольно хмурился. Он подал заявление комсоргу роты о вступлении в комсомол и старался, чтоб не только у него, но и во всем подразделении все шло хорошо, а друзья портили дело. Он не вытерпел, язвительно заметил:
— Автомат — не лейка, мишень — не огород; что льете зря?
— Да мне куда легче бить фашиста оглоблей по башке. Автомат, понимаешь, как перышко. Я его в руках не чувствую, — оправдывался Дарбадаев.
Макеев злобно накинулся на Матросова:
— Какое тебе дело, как я стреляю? Чего взъелся? А еще друг.
— Потому, тезка, и взъелся, что друг. Роту назад тянете, что же мне — веселиться, что дружки мои всех назад потянули? Да?
— Невыносимый ты человек! — выпалил Макеев. — От тебя и в казарме нет покоя. Замучил своими правилами: громко не говори и сапогами не стучи, когда спят, будто тут дворяне. Под ноги не плюй и ничего не бросай, листы книги не загибай, каждую вещь положи на свое место. Все делай так, чтоб после тебя не переделывали. Словом, придира и въедливый, как перец.
За Матросова вступился Воронов:
— Что же, тезка, эти правила полезные.
А Матросов уже смеется, потирая руки и вспоминая, как и он сам когда-то называл колонийского мастера придирой.
— А все-таки ты, Макеша, запомнил правила, запомнил! Жаришь их наизусть! Вот еще одно забыл: заправлять койку надо так, чтоб и она улыбалась.
— Ты сам не умеешь делать повороты на ходу! — злорадно упрекнул Макеев. — На смотре ты опозоришь всю роту.
— А это верно, тезка, — сознался Матросов. — Не я буду, если не подтянусь.
— Мы себя еще покажем, — не унимался Макеев. — Не робкие, в пух и прах будем фашистов бить.
— «Не робкие»! Этого мало, — опять не стерпел Матросов. — Командиры говорят, что успех только тогда обеспечен, когда смелость и отвага сочетаются со знанием дела. Ясно, Макеша? Значит, пользы от нас больше, если лучше владеем оружием. Верно? Значит, интерес у нас общий и дружба должна помогать во всем. А плохую дружбу — по шапке.
— Дело хозяйское, — проворчал Макеев.
— Да чего ты злишься? — нахмурился Матросов. — Или мне надо было тебя похвалить, что плохо стреляешь? Нет, тезка, по-моему, друг должен помочь другу стать лучше, чем он есть, и говорить в глаза беспощадную правду. Так я понимаю.
— Правильно, — засмеялись Воронов и Дарбадаев.
Макеев надулся и до вечера не разговаривал с ними. Друзей это не удивило. Иногда, дуясь, он мог не разговаривать по нескольку дней.
Вечером Матросов получил хорошие письма из колонии и стал весело рассказывать Воронову и Дарбадаеву о колонийских дружках.
Макеев ходил поодаль, громко кряхтел, сопел и шумно вздыхал. Как и все слабовольные люди, он падал духом в минуты неприятности, горя. По ночам он мешал спать соседям своими вздохами, стонами и кряхтением.
В часы самоподготовки Матросов склонился над книгой и тетрадкой и сидел дольше других. Потом, позабыв про ссору с Макеевым, обратился к нему:
— Тезка, бьюсь, бьюсь и не пойму. Помоги, Макеша. Вот азимут[18]… Какое расстояние звезды от меридиана? Угловое?.. И как пользоваться азимутом в лесистой местности при тумане?
Макеев недоверчиво косится, но, увидев ясный, бесхитростный взгляд Александра, смущенно отвечает:
— Не знаю.
— Ладно! Сбегаю к дяде. В третьей роте — агроном-топограф. Душевный усач, знающий!
— Ну, что ты! — не глядя на Матросова, говорит Макеев. — Не ходи! Если что в башку мою не лезет, я бросаю. В другой раз пойму, да и совестно к соседям бегать из-за всякого азимута. Завтра преподаватель разъяснит.
— Все равно не усну. Дело не довел до конца.
— Ну и непоседа же! — дивятся друзья. — Вчера ходил в первую роту спрашивать физика, можно ли использовать атомную энергию для полета на другие планеты. Третьего дня разузнал у инженера в шестой роте об устройстве паровой турбины. Прямо непоседа!
Вскоре Матросов возвращается, весело размахивая газетами.
— Ну и народ, какой народ! Вот про нашу Чкаловскую землячку напечатано! Вот она как пишет, наша колхозница Зубкова Агафья Ивановна: «…Муж мой сражается на фронте, а я хочу ему и нашей Красной Армии помочь быстрее разбить врага. Все свои сбережения, заработанные честным трудом в колхозе, я отдаю на строительство танковой колонны имени Чкалова. Я внесла в Госбанк сто тысяч рублей наличными деньгами. Пусть танк, построенный на мои трудовые средства, беспощадно истребляет фашистов и несет освобождение нашим сестрам и братьям»… Понимаете, вся газета заполнена такими письмами! Вот это здорово! Как одна большая семья…
— Неугомонный, спать ложись! — говорит Воронов.
— Ну, понимаешь, до чего ж здорово! — раздеваясь, продолжает Матросов. — В третьей роте газеты достал, о применении азимута узнал…
— Прямо одно беспокойство с тобой, Сашка, — примирительно усмехается Макеев. — Сам петушишься и людей баламутишь. То ты бегаешь за советом, то к тебе бегут…
— Спешу, Макеша, подучиться. На фронте некогда будет, а воевать надо умело, чтоб скорей побить фашистов. — И, помолчав, будто про себя, добавил: — Будь он проклят, этот Шикльгрубер![19] Сколько горя людям принес!..
А учеба давалась подчас так трудно, что курсантам хотелось скорее попасть на фронт, будто там было легче. И верно, вначале Матросов плохо делал в строю повороты на ходу. Его это очень угнетало. В свободное от занятий время он один, подавая себе команду, шагал, делал повороты, упорно добиваясь четкости движений, пока не научился держаться в строю образцово. Но «это были цветики», как потом говорил он, посмеиваясь над самим собой.
Особенно изматывали занятия по тактической подготовке, проводимые в условиях, похожих на фронтовые. Увязая в сугробах при двадцати- и тридцатиградусных морозах, делали перебежки, стреляли, подолгу лежали в снегу. Надо не только себя правильно вести в бою, но и умело руководить доверенным тебе подразделением. А для этого нужны знания, опыт, личные боевые качества. Не знаешь топографии местности, не умеешь читать карту, без которой командир, как человек без воздуха, — значит, не сможешь примениться к местности или заведешь подразделение не туда, куда следует, погубишь себя и людей, судьба которых доверена тебе. Да надо еще изучать уставы, историю военного искусства с древних времен и до последних дней и другие науки.
В училище большая библиотека. Матросов жадно читал и записывал в свои конспекты все услышанное на занятиях и вычитанное в учебниках. Он настойчиво изучал военное дело.
По вечерам он часто расспрашивал участника многих сражений, преподавателя капитана Пахомова о его боевых делах.
— Знание, умение, отвага — вот основа успеха, — любил повторять Пахомов. И рассказывал о многих случаях, когда бойцам его разведгруппы в самых трудных условиях помогали именно эти качества.
— Буду разведчиком! — возбужденно говорил Матросов. — В тылу врага такие дела можно развернуть, что любо-дорого…
Капитан хмурился и терпеливо разъяснял:
— Подвиг — не озорство, а хладнокровный, тяжелый и умелый труд…
После таких бесед Александр еще настойчивее изучал боевую технику, военные уставы и наставления. И при первых неудачах и когда было особенно трудно, он твердил себе: «Надо вырабатывать в себе упорство, выдержку, закалку. Эти качества не раз помогали мне и в колонии». Да, многое из колонийской выучки помогло ему здесь, в деле военном.
18
Азимут — угол, образуемый между направлением на север и направлением на какой-нибудь земной предмет. Наметив по компасу нужный азимут, можно двигаться в избранном направлении.