— У меня тоже, — кивнул Саша. — На очереди третий и четвертый курсы.
А вот тут ребят ожидал сюрприз. Гермиона добралась до Гриффиндора и вдруг ойкнула.
— Что там? — поинтересовался Александр, заглядывая в журналы, разложенные перед девочкой.
— А вот что: В сорок третьем году в списке третьекурсников Гриффиндора был Рубеус Хагрид. А теперь посмотри в четвертый курс сорок четвертого года. Все те же, но Хагрида там нет.
— Не думаю, что это однофамилец, — протянул Саша, подозрительно прищурившись. — Но, может, его просто так отчислили. Скажем, за неуспеваемость? Или нарушил что–то.
— Ох, надеюсь, — выдохнула Грейнджер. — Тогда я поищу дальше.
— Ищи, — парень углубился в журналы четвертого курса, но уже через несколько минут толкнул Гермиону локтем. — Смотри. Миртл Фиппс.
— Что «Миртл Фиппс»? — непонимающе переспросила Грейнджер.
— В списках четвертого курса она есть, а в списках пятого — отсутствует.
— Миртл, — задумчиво повторила Гермиона. — Может, это Плакса Миртл? Если она умерла в школе, то могла тут и остаться.
— Вот уж глупости, — отрезал Саша. — По твоей версии и Почти Безголовый Ник был казнен в школе. И остальные, которые потом стали призраками, тоже здесь скончались?
— Ох, ты прав, Гарри, — выдохнула девочка. — Хотя по большому счету никто не запрещает переспросить у самой Миртл.
— Хочешь — иди, переспрашивай. А я сырость не люблю, — парень пожал плечами и углубился в журналы. — Смотри, Абраксас Малфой учился тогда в школе. На том же курсе, что и Фиппс. Вот откуда наша блондинка доморощенная знает о Тайной комнате. Добрый дедушка Касси рассказал, а отец, видимо, не разрешил трепать об этом на каждом углу.
Рон и Джинни пришли как раз в тот момент, когда Гермиона и Саша вместе рассматривали журнал седьмого курса и гадали, не умер ли кто.
— Если бы кто–то из них умер, оценки за выпускные экзамены высылать не было бы смысла. А тут — полюбуйся, напротив всех фамилий стоит отметка о том, что письма отправлены.
— Ну, может, отправили родителям. Как память, — робко предположила Грейнджер.
— О, да, если бы я умер, моих родителей очень бы утешил тот факт, что я стал отличником перед смертью, — насмешливо произнес Рон, присоединяясь к спорщикам.
— Ты? Отличником? Да скорее наш упырь выть перестанет, — Джинни поморщилась. — А высылать родителям еще твои паршивые оценки — это просто издевательство.
— Если бы оценки были паршивыми, мама бы меня выкопала и задушила собственноручно, — вздохнул Рон.
— Прекратите, вы оба, — взмолилась Грейнджер. — Умирать никто не собирается.
— Однако рациональное звено в этом есть, — Саша потер переносицу. — Оценки бы не высылали. Итого у нас всего две пропажи. Рубеус Хагрид и Миртл Фиппс.
— Миртл? — Джинни удивленно посмотрела на Сашу. — Это привидение из туалета?
— Вот вы это завтра и выясните, — отмахнулся парень. — А мы с Роном наведаемся к Хагриду и спросим, за что это его отчислили. А теперь пойдемте в Большой Зал. Я умираю от голода.
Быстро сложив журналы на место, ребята направились на ужин. Рон и Гермиона что–то яростно обсуждали, а вот Саша погрузился в свои мысли.
«Если Грейнджер права — не хотел бы я это признавать, ну да черт с ней — и Миртл Фиппс действительно является привидением из дамского сортира, то получается, Хагрида отчислили за то, что он открыл Тайную Комнату. Но при этом Хагрид работает в школе. Как его допустили к работе? И почему в таком случае эту чертову комнату открыли только сейчас? Ведь если Хагрид находится в школе постоянно, то и комнату можно было бы открывать с определенной периодичностью. Что–то в этой истории краями не вяжется. Вот только что?» Какая–то очень важная мысль билась на границе сознания, и Саша никак не мог ухватить ее за хвост.
Ночью парню почти не спалось. Стоило ему сомкнуть глаза, как память услужливо подкидывала картинки из прошлого: вот он еще Александр Петрович и ловко отгоняет безобидного ужика от бледной, как мел девушки; вот он уговаривает эту же девушку сходить в бывший Дворец Культуры — ныне средоточие разного рода ярмарок и распродаж — на выставку змей, а девушка старательно отнекивается; вот он уже в тельце Гарри Поттера, и огромный Боа Конкристор шепчет ему: «Спасибо», а он, Саша, каким–то таинственным образом понимает здоровенную змеюгу и желает ей удачи с ветконтролем. Все эти факты таинственным образом сплетались в подсознании парня, образовывая огромный герб Слизерина, змея на котором буравила Сашу кроваво–красными глазами. От последнего зрелища Александр просыпался, вставал с кровати и принимался бродить кругами по комнате. Потом снова ложился, закрывал глаза, и все повторялось снова. Змеи, красные зрачки, резкий подъем. Неудивительно, что утром Саша поднялся с кровати, движимый желанием убивать или хотя бы наносить тяжелые телесные повреждения. Он вполне мог жить, не имея достаточного количества еды, но спать парень привык долго и крепко. Даже утренняя разминка не принесла ожидаемой бодрости, напротив, недостаточно отдохнувшее тело отчаянно сопротивлялось физическим нагрузкам. Спустя полчаса мучений Саша сдался, оделся и побрел в кабинет к директору.