- А скажите, - спросил А. П., - по вашему, у меня были эти пять минут?
- Ваше Высокопревосходительство, - ответил А. П. его бывший штабной офицер, - помните обстановку под Орлом, не там ли давала вам судьба ваши пять минут?
- Если бы я пошел тогда на Москву, то каких бы собак на меня вешали в случай неудачи, - проговорил А. П.
- Конечно, при неудаче, на вас валили бы всю вину за трагический конец вооруженной борьбы с большевиками, - ответил офицер, - но нас тогда давно бы не было в живых, все бы легли костьми, ну, a при удаче, победителей не судили бы...
XIV
Чем дальше откатывался 1-ый корпус, тем больше в нем волновались и недоумевали. Подкрепления не шли, полки, взятые на внутренний фронт, оттуда не возвращались.
На всех офицеров, приезжавших из командировки, набрасывались с расспросами :
- Ради Бога, расскажите, что делается в тылу? - Неужели там не могут справиться с разбойником Махно собственными силами - ведь нас ржут без ножа.
- Э, батенька мой, - отвечали, тыл во всю работает. Одни сидят в канцеляриях и стучат на машинках не хуже, чем мы на пулеметах, а другие спасают Poccию за чашкой кофе и нашими спинами. Рестораны и улицы гудят народом, а вот, чтобы взять винтовку в руки, никто не может - у каждого в кармане свидетельства о неизлечимых болезнях или о том, что он незаменимый специалист по спасению России. Ну, а в свободное от занятий время все спекулируют, чем только можно...
Что же Деникин глядит и все его бояре думающие?
- Гнать в три шеи этих бояр... Деникин в гору, семеро под гору... нет, на старых дрожжах теста не подымешь.
Из тыла привозили копии писем с беспощадной критикой стратегии Деникина. Эти письма, будто бы, писал командующий Кавказской армией генерал Врангель. В их подлинности сомневались.
- Не станет же Врангель в такой тяжелый момент подрывать авторитет Главнокомандующего.
- Ну, если не Врангель, - отвечали, - так его клевреты, - и называли фамилии.
Тогда возмущались:
- Эх, ослабел наш старик! Подвесить бы ему парочку генералов, живо бы все в порядок пришло.
Корпус генерала Кутепова продолжал свой отход, все время находясь под ударом справа всей Конной армии Буденного. Продолжала наседать и вся ударная группа большевиков, особенно Латышская дивизия.
- Без латышей, - показывали пленные, - мы давно бы отскочили за Москву.
Большинство латышей было партийными коммунистами, и советская власть считала их своим оплотом. Их хорошо одевали и кормили, и платили жалованье золотом. Латыши упорно дрались и ходили в штыковые атаки.
Однажды, в штаб одного полка, привели пленного латыша. Он был сбит ударом приклада в грудь, под ложечку, и упал навзничь, заглатывая воздух, как рыба на песке.
При обыске нашли у латыша партийный билет, десятирублевые золотые и замшевый мешочек с бриллиантами.
Командир полка приказал латыша расстрелять. Офицер, приведший пленного, заикнулся, что, быть может, его следует отправить в штаб корпуса для дополнительного опроса.
- А вы забыли, - обрезал его командир, - как прошлый раз трое таких молодцов вырвали винтовки у конвойных и их перекололи? Да и откуда я возьму людей рассылать с пленными?
К латышу подошли солдаты.
- Ну, идем, - сказал один из них.
Латыш повернулся и увидел офицера, взявшего его в плен. Латыш быстро засучил левый рукав куртки и снял с руки браслет с золотыми часами. Он повернулся к офицеру и сказал:
- Возьмите себе на память. Пусть владеет моими часами офицер, а не эти, - латыш указал пальцем на солдата, - переметные сумы. Сегодня они у вас а завтра у нас...
- Нечего разговаривать, - крикнул командир, - марш!
- Виноват, господин полковник, - сказал латыш. - Прошу вас только, чтобы меня расстреляли, как солдата, а не в затылок.
В это время офицер протянул командиру подаренные часы.
- Господин полковник, посмотрите, а какая надпись на часах.
На задней крышке часов было выгравировано: Лучшему солдату Красной армии Лев Троцкий.
- Командир прочел надпись вслух и посмотрел латышу прямо в глаза. Тот выдержал взгляд.
- Так вот ты какой, братец, - протянул полковник, - хорошо, твою просьбу исполню. Прикажите, - обратился он к своему адъютанту.
Латыша окружили три солдата и вместе с унтер-офицером повели его на задворки.
- Эй, - крикнул унтер-офицер, - лопату принесите!
- Ишь ты латышская морда, - ворчал один конвоир, - отъелся на русских хлебах, да еще ругаешься переметными сумами. Бога бы лучше вспомнил перед смертью.
Подошли к плетню.
- Стой, - скомандовал унтер-офицер. - Ты, - кивнул он головой латышу, становись у ветлы, да скидавай куртку, нечего зря портить хорошую вещь.
- Оно бы приказать снять штаны и сапоги, - сказал ворчавший солдат.
- Чего там душу томить, потом снимешь, - ответил другой.
- Да, стягивай потом с мертвеца, - опять заворчал первый.
Латыш снял куртку и бросил ее в сторону. Он стал спиной к ветле, выставил ногу вперед и оперся на нее. Правой рукой схватился за рубашку на груди...
Раздался залп. Латыш качнулся, схватился за грудь уже обеими руками, но не упал, а прислонился спиной к ветле. Его белые губы прыгали, из них вырывались непонятные слова...
Солдаты глядели растерянно.
- Вот, мерзавцы, промазали! - крикнул унтер-офицер. Он выхватил револьвер, подбежал к латышу и сзади в упор выстрелил в затылок.
Латыш вскинул руками и грохнулся на землю. Подошли солдаты и повернули латыша лицом кверху.
- Иван Карпыч, да какой же промазали, смотри вон, как раз три дыры на рубах. Ну и крепкий же человек... А это что у него в кулаке!?
Из сжатых пальцев правой руки латыша торчала тесемка. Солдат разжал пальцы и вытащил широкую ладанку.
- Давай-ка ее сюда, - сказал унтер-офицер и стал ее щупать.
- Бумага какая-то, - определил он, - пойти отнести в штаб.
В штабе из ладанки вытащили мелко сложенный лист бумаги, весь исписанный от руки.
- Ни черта не разберешь, должно быть по-латышски написано, - сказал офицер, разглядывавши бумагу, - надо в штаб корпуса отослать ее, там разберут.
В штабе корпуса был доктор латыш, который перевел эту бумагу. По словам доктора - это было старинное заклинание, написанное языком старых богослужебных книг; и начиналось так
Верь, тогда победишь.
Самый текста быль таков:
"Cиe писание должно быть написано собственноручно и после того, как ты прочитаешь молитву Отче Наш.
И кто носит cиe писание при себе и дает его читать и списывать другим, оно охранит того от врагов и разбойников, от всяких напастей и чар. Меч изощренный и заряженное оружие отразятся этим писанием и будут бессильны для сердца живого. Оно, как святое крещение, создаст тебе незримую броню милостью Бога Всемогущего.
Всегда внимайте гласу Господню, заповедавшему нам:
Опасайтесь грешить. Чтите день воскресный и пребывайте в страхе Божием. Вы, старые и молодые, ходите в церковь, кайтесь в грехах и воссылайте молитвы. Прощайте ближнему его прегрешения, беднякам помогайте, страждущего утешьте. Но если презрите уста вы Мои, и если душа ваша возгнушается словами Моими, то воспламенится гнев Мой, и опрокинется чаша его на вас. Дрогнет и потрясется земля, основания небес поколеблются. Небеса над головой сделаются медью, а земля под ногами железом. И восстанет брат на брата, сестра на сестру, сын на отца, дочь на мать и город на город. И возненавижу Я вас громом и молнией, и два острых меча будут рассекать грешную землю.
Храните чудесные знаки, покрытые вечною тайной. Эти знаки:
+ В + D + I + ооК + I + К + В + D + I + vV.
Кто не верит в могущество их, да напишет их и привяжет написанное на шею собаки или кошки и выстрелит в них - он не попадет. Пусть колет ножом, и раны не будет.
И у кого кровь потечет из носа, пусть приложить это писание, и кровь остановится.