Это существенно помогало быстрому движению македонских войск по безводной пустыни, и люди не так сильно страдали от зноя песков. Однако днем, прячась от лучей палящего солнца, солдаты все же давали волю тому, что накопилось у них на душе. И если гоплиты, ведомые Кратером, Пердиккой и Птолемеем ворчали только в полголоса, то пехотинцы Кена говорили, не стесняясь своих чувств. Доставалось всем; и новобранцам Ликаона и конным этерам и щитоносцам, первыми покинувшие лагерь и тем самым, предавшие интересы остальных воинов.
После особо трудных переходов доставалось и самому Александру за то, что из македонского царя превратился в азиатского живого бога. От открытого бунта солдат останавливало лишь, достойное поведение полководца, на равных переносившего вместе со своими воинами всеми невзгоды перехода через пустыню. С самого начала похода, Александр приказал выдавать всем, включая себя, ограниченное количество воды и строго следил за его исполнением. Кроме этого, солдаты хорошо усвоили урок Гефасиса, который твердо показал, что ради исполнения своих планов, царь может продолжить со скифами и греками. Значит, нужно было в очередной раз ждать.
Царские стратеги, как и солдаты четко разделились на сторонников и противников продолжения похода. К первым относились Гефестион с Пердиккой, которых с некоторыми оговорками поддерживали Птоломей и Кратер. Во главе вторых естественно стояли Кен с Мелеагром и молодой Протесилай. Оба военачальника часто встречались по вечерам в своих шатрах и горячо обсуждали тягости солдат и бессмысленность похода.
Их речи жадно слушала молодая танцовщица фиванка Антигона. О ней было известно, что маленьким ребенком она была продана в рабство после взятия Фив Александром и попала в Персию, где из неё сделали танцовщицу. В македонской армии Антигона оказалась как пленница стратега Мелеагра после разграбления воинами царя Персиполя. С ним фиванка приняла участие в дальнейшем походе, часто скрашивая досуг нового хозяина и его друзей своими зажигательными танцами. За это, она получила от македонцев прозвище «играющая задом».
Страстно ненавидя македонского царя за свою несчастную судьбу, рыжеволоса танцовщица, стремилась нанести Александру любой урон всеми доступными ей способами. Едва заслышав очередные роптания среди воинов о затянувшемся походе, Антигона немедленно выказывала солдатам свое сочувствие затянувшимся походом, осуждая сумасбродство царя, ведущее их к гибели.
Ловко раздувая искры неудовольствия среди солдат, она всей душой желала увидеть пламя большого мятежа, чей огонь полностью пожрет все деяния Александра, вместе с ним самим и его воинством в придачу. Однако как не страстно желала этого танцовщица, её мечтания не осуществились. Железная дисциплина и высокий авторитет вождя среди воинов, не дали разгореться углям мятежа. И потому, Антигоне оставалось только слушать гневные разговоры Кена и Мелеагра, и терпеливо ожидать своего часа.
Тем временем, в далекой гористой Македонии, куда так стремились солдаты, тоже было не всё спокойно. Отправляясь в далекий поход против Персии, Александр оставил верховную власть над Македонией Антипатру, боевому соратнику своего отца Филиппа. Лучшей кандидатуры на роль царского наместника в тот момент не существовало. Антипатр на протяжении долгих лет был правой рукой покойного Филиппа во всех его делах и начинаниях. Это о нем царь говорил с гордостью и уважением: «Я могу напиться, Антипатр никогда. Я могу проиграть деньги в кости, а он чужд азарту». Но кроме былых дел с Филиппом, у старого полководца были весомые заслуги и перед молодым царем, да еще какие. В самый важный для Александра момент, на воинском собрании, Антипатр решительно поддержал его претензии на трон Аргидов, против остальных соискателей власти.
Оставшись с частью македонского войска в Пелле, Антипатр блестяще справился с возложенной на него задачей по поддержания мира в тылу у Александра. Под его недремлющим оком греческие полисы исправно посылали людское пополнение в армию македонского царя сражавшегося то с Дарием, то с Бесом, то со Спитаменом. Под его присмотром свободолюбивых афинян хватало, только на рассуждение о ценностях демократии и плетения тайных интриг против Пеллы, но не более того. Открыто поддержать спартанского царя Агисса выступившего с оружием в руках против Македонии, они не посмели. Извечные враги македонцев фракийцы и иллирийцы, не совершали свои привычные набеги на приграничные земли царства, а внутренние смутьяны Линкестийцы и Орестиды, тихо сидели в своих замках в Верхней и Нижней Македонии, зализывая раны, после неудачной попытки претендовать на верховный трон.
Могуч и силен был царский наместник Пеллы, но и он имел недруга, с которым ничего не мог поделать. Этим неуязвимым человеком для властного наместника Македонии была мать царя, царица Олимпиада. Люто ненавидя воинскую знать заставившую Александра назначить наместником Македонии Антипатра, а не её, жрица Диониса все это время жила только одной жаждой мщения. Имея личную свиту и двор, Олимпиада с разрешения сына завела себе и охрану, которая благодаря её энергичным действиям быстро переросла в маленькую армию, с которой, наместник вынужден был считаться. Кроме этого, царица постоянно писала Александру письма, где самым подробным образом сообщала о каждом шаге Антипатра на посту наместника Македонии. Стоит ли говорить, что все они были наполнены желчью и подозрениями в адрес старого воина.
От своих шпионов Антипатр хорошо знал, что твориться в стенах дворца вдовствующей царицы, но ничего не мог поделать. На все его жалобы в отношении Олимпиады, Александр призывал Антипатра проявить терпение к чудачествам слабой женщине, не забывая каждый раз напоминать ему, что верховная власть над страной находится в его руках.
Для наместника это было слабым утешением в длительном противостоянии с царицей, но все же одну победу над своей противницей он одержал. Когда царь Агисс повел спартанское войско на Пеллу, Антипатр с согласия царя отнял у эпиротки её воинов. Почти все они полегли в битве при Мегалополе, что только увеличило и без того огромный список претензий к нему Олимпиады.
Властвуя в Пелле, Антипатр отлично осозновал всю шаткость своего положения. Сегодня он был необходим Александру для удержания в крепкой в узде Македонии с Элладой, но совершенно неизвестно, что будет с наместником после завершения восточного похода. Сохранит ли царь к нему свою милость или озлобленной вакханке удастся свести с Антипатром старые счеты. По большому счету у наместника перед царем не было серьезных проступков или неудач. Но участь Пармериона, казненного по подозрению в участии в заговоре собственного сына Филоты не давала правителю спать спокойно. Все дело заключалось в том, что единственный сын Антипатра Кассандр, так же был ярым противником македонского царя.
Воспитанный в лучших традициях греческой демократии, он называл Александра тираном, все действия которого являются гибельными для Македонии и Эллады. Поэтому, Кассандр постоянно подстрекал своего отца к решительным действиям против насаждаемых царем новых порядков.
— До каких пор отец, этот человек, возомнивший себя живым богом, будет принижать твои победы и порицать твое славное имя? — вопрошал Кассандр отца, когда поздно вечером они уединились для важной беседы в одной из комнат дворца наместника. Желая укрепить свое положение при царе, Антипатр собирался отправить к Александру своего рыжеволосого отпрыска вместе с очередной партией солдат-новобранцев.
— Он открыто насмехается над твоей победой в войне со Спартой, называя её, войной с мышами. Так мне рассказали греческие торговцы, прибывшие из Экбатан на прошлой неделе. Очень я бы хотел поглядеть на его военные успехи, если бы царь Агисс вместе с афинянами овладел бы Пеллой и вырезал бы весь царский род Аргидов вместе с этой ведьмой Олимпиадой. Как бы далеко он смог бы продвинуться на восток, не имея прикрытой тобой спины — возбужденно говорил молодой человек, энергично расхаживая по комнате Личные покои наместника, хорошо охранялось, и подслушать беседу отца с сыном было невозможно. Поэтому Кассандр говорил все, что хотел, не опасаясь за последствия.