В 1916 году открылось, что Тиняков в 1913-м почти одновременно печатался в кадетской газете «Речь» и других либеральных и демократических изданиях и, под псевдонимом Александр Куликовский, – в черносотенной «Земщине». Причины этого открытия тянут, по-моему, на детективное расследование, в котором отлично можно показать нравы литературного мира. Повесть в документах Вардвана Варжапетяна «„Исповедь антисемита“, или К истории одной статьи» и есть по сути такое расследование.
Опираясь на эту работу и на другие источники, попытаюсь более или менее подробно рассказать о тиняковской истории.
Весной 1915 года Тиняков опубликовал заметку, в которой критически оценил книгу статей «Озимь» своего покровителя Бориса Садовского. Тот обиделся и стал намекать в беседах с прогрессивными собратьями по писательскому цеху, что Тиняков сотрудничает в «Земщине». Осенью появилась совсем не хвалебная рецензия Александра Ивановича на сборник Садовского «Лебединые клики»; Садовский в марте 1916-го ответил, прикрывшись псевдонимом Б.Борисов, стихотворным фельетоном «Литературные типы. История одинокого человека» в «Журнале журналов», где уже вполне четко поведал о связи Тинякова-Одинокого с «Земщиной».
Тиняков узнал себя чуть ли не первым и через номер в том же «Журнале журналов» (своего рода таблоиде того времени – «еженедельнике нового типа») выступил с большой статьей «Исповедь антисемита», обвинив Садовского в том, что это он познакомил его с Борисом Никольским, одним из лидеров Союза русского народа, которого, впрочем, и Тиняков и Садовский называют в статьях «профессором М.», и вообще ввел его, Александра Ивановича, в черносотенный круг, себя же оправдывал тем, что он не низок по своей природе, а – «неустойчив».
Но лучше пусть скажет он сам:
…В октябре 1913 года я напечатал в «Земщине» за подписью А.Куликовского две антисемитические статьи о деле Бейлиса. Ни в «Речи», ни в каком другом либеральном издании я тогда участия не принимал. Отсюда ясно, что о моем «двуличии» не может быть речи. Я склонялся в 1913 году к монархизму и шел работать в «правые» издания. Плохо это или хорошо – это вопрос совершенно особый, – но ничего позорного в моем участии в «Земщине» я до сих пор не вижу, а вижу просто мою ошибку, мое заблуждение, которое я исправил, уйдя на другие пути.
<…> О моем участии в правой печати было известно только ему (Борису Садовскому. – Р.С.). Вот здесь-то мы и подошли к некоему «разоблачению».
В ноябре 1912 года г. Б.Садовской пригласил меня принять участие в возникавших тогда «Северных Записках», а меня порекомендовал издательнице – и статья моя появилась в 1-м № названного журнала за 1913 год. В сентябре же 1913 г. тот же самый г. Садовской, узнав, что я написал статью о деле Бейлиса, отнес ее к известному «правому» деятелю профессору М., и уже с «благословения» последнего и с его поправками эта статья и была напечатана в «Земщине». Напечатав там статью, я, естественно, прекратил отношения с «Сев. Записками» – г-н же Садовской не раз убеждал меня бывать в редакции «Сев. Записок», на что я отвечал отказом. Другими словами, г. Садовской увлекал меня на провокаторский путь, но увлечь не мог. <…>
Человек, пишущий в 1913 г. в «Земщине», а через год в «Речи», действительно, может показаться чрезмерно неустойчивым. Но и такой взгляд не будет вполне справедлив. Не только постепенное изменение убеждений, а и коренные и внезапные перевороты бывают у большинства мало-мальски мыслящих людей, особенно в такие бурные и богатые событиями эпохи, как наше время.
<…> Неужели из того, что несколько лет тому назад я временно шел по ложному пути озлобленного юдофобства, а потом сошел с него, – вытекает, что мне нужно «заткнуть рот» и, как пишет г. Борисов, «в безработные вписаться»? <…>