Они дали мне ровно столько, сколько нужно; когда оно подойдет к концу, я умру. Знание, что лекарство никогда не кончится, успокаивает; без него я бы серьезно заболел. Со временем понимаешь, что все, кого ты встречаешь, как бы они не выглядели снаружи, мертвы внутри, а то, что я вижу прямо сейчас — это мое воспоминание о тебе, и мы не беседуем сейчас, я лишь вспоминаю другую историю, другую беседу, которую мы вели многие годы назад, прежде чем ты умер.
Глава двадцать третья
На следующее утро мы двинулись каждый своим путем: Эвдемон в Аттику, к фамильному очагу, в котором я поддерживал для него огонь, с амфорой лекарства и невидимым попутчиком, а я в Азию, на восток, в направлении Согдианы, с пустым кувшином и невидимой змеей. Когда я последний раз видел его, он спал, отвернувшись к стене; из-за сломанной ноги он не смог придти на почтовую станцию, и если говорить честно, я не слишком об этом сожалел. После того, как я узнал, что он совершенно выжил из ума, прощание могло получиться неловким. Боюсь, пребывание в обществе душевнобольных приводит меня в совершеннейшее смятение.
Персидская дорожная система была изумительна. Во времена царя Дария, до того, как она впала в небрежение при греках, царская почтовая служба поддерживала в прекрасном состоянии прямые, мощеные дороги, покрывавшие всю территорию империи, через равные интервалы на них располагались постоялые дворы с конюшнями, опасные и спорные территории патрулировали верховые — словом, было все, о чем только может мечтать нетерпеливый путешественник. Возможно, я был одним из последних, кто проехал империю из конца в конец, пользуясь преимуществами этой системы. Сейчас, конечно, когда империя распалась на враждующие царства, а некоторые ее части вообще никто не контролирует, почтовая служба исчезла, а дороги пришли в самое печальное состояние. Жаль, но ничего не попишешь.
Поскольку с самого начала стало ясно, что мое умение ездить верхом совершенно не соответствует требованиям, предъявляемым дорогой, курьеры, ехавшие со мной, подыскали карету — скорее, телегу, но тянули ее лошади, а не быки или мулы, и она была оборудована своего рода кожаным навесом, позволявшим укрыться от солнца и дождя. Тем не менее, ощущение, что ты всего лишь груз оливок по пути на рынок, было удручающе сильным. Езда в повозке укачивала, и большую часть путешествия я проспал; и даже бодрствуя днем, я предпочитал забиться поглубже в тень навеса, подальше от слепящего солнца. В результате, как обычно, все живописные виды и достопримечательности прошли мимо меня.
Вместо того, чтобы любоваться окрестностями и проявлять интерес к областям, через которые мы ехали, как это подобало бы историку (вспомни Геродота, с его разумом сороки, измерительной лентой и неиссякаемым запасом вопросов), большую часть времени я провел в размышлениях, закрыв глаза; поведение, которое крайне озадачивало курьеров, пока один из них, македонец, не растолковал двум своим коллегам-персам, что в маленьком, заурядном с виду горшке у меня сидит магическая змея-прорицательница, и я с ней общаюсь.
После этого они оставили меня в покое, если не считать нескольких попыток прояснить ряд вопросов романтического свойства или относящихся к азартным играм.
Так уж совпало, что я много думал о сосудах и их содержимом; горшки с пчелами летели в шахты, чтобы изгнать оттуда врага; амфоры с вином и зерном педантично подсчитывались смотрителями афинского ценза, чтобы оценить, к какому классу относится их хозяин; кувшины с самыми различными веществами складировались в трюме корабля моего друга Тирсения; сосуды со стрелами подпрыгивали в обозных телегах по дороге на войну; пустые винные амфоры захламляли жилище человека, которого перестали беспокоить условности; сосуды с ядом для тела и ума; сосуды с мудростью и пророческие горшки. Практически все, что перемещается по этому миру, едет в сосудах, ибо это самое удобное вместилище из всех возможных: водонепроницаемое, известного объема, легко складируемое, легко отслеживаемое — достаточно нацарапать несколько букв у него на боку.
В соответствии с легендой Геракл, величайший из героев, избежал встречи с кровожадными керкопами, спрятавшись в горшке. Запечатай горло сосуда воском или смолой, и содержимое навеки останется свежим, как слова историка в книге.