Так оно и было. Когда слухи о смерти царя распространились среди воинов, они начали жаловаться и спрашивать своих командиров, кто теперь поведет их назад, домой, по землям, опустошенным ими же, по странам, народы которых они поработили и которые теперь осмелеют, прослышав о смерти непобедимого полководца, и нападут на них, а значит, никто, никто из них больше не увидит родные края… Уверениям командиров, что царь-де еще жив, они не верили. Письмо, написанное рукой тяжелораненого Александра, солдаты сочли фальшивкой. Командиры были вынуждены доставить его на корабле в полевой лагерь, расположенный на Гидраоте и Акесине. Происшедшее там убедительно доказывает, что войско — это Александр, а Александр — это войско.
«Когда корабль приблизился к лагерю, он повелел, возлежа на ложе, убрать занавеси на кормовой части верхней палубы, чтобы все могли видеть его.
Но они закричали: «Это его труп! Они привезли нам его труп, чтобы мы погребли его!». Тогда он вдруг поднял руку и поприветствовал их. И они закричали и воздели руки к небу, и из глаз их хлынули слезы счастья, на которое они уже не надеялись. Когда корабль причалил к берегу, телохранители принесли ему носилки, но он потребовал привести своего коня. Он доскакал до своего шатра и слез с коня, чтобы все видели, что он может стоять на ногах. Со всех сторон устремились к нему воины, трогая его руки, колени, его одежду», — писал Арриан.
Полководцы доставили своего царя туда, где реки Пенджаба сливаются и впадают в Инд. Они поставили на корабле руль, чтобы шум весел не нарушал покой Александра. Но само слово «покой» было ему ненавистно. Несмотря на слабость, он приказал заложить здесь новую Александрию. Казалось, это место было создано для утверждения власти над землями, лежащими окрест, и для развития торговли между Востоком и Западом. Удивительной была быстрота, с которой росли стены, возводимые тысячами местных жителей, согнанных на работы, и солдатами, которые не могли уже принимать участие в военных действиях. С поразительной скоростью прокладывались дороги, сооружались верфи.
Возлежавший на ложе Александр с удовлетворением воспринял появление маллийцев, гордых и в несчастье, готовых покориться при условии, если он оставит им независимость — их достояние еще со времен Диониса. За ними последовали посланцы и других народов. На лугу перед царским шатром бедные чиновники не успевали регистрировать все новые дары: тигровые шкуры, слоновую кость, жемчуга, драгоценные камни, черепаховый панцирь, змеиную кожу, синдийскуто сталь, а также боевые колесницы с полной упряжью, грузовые корабли, прирученных хищных животных, боевых слонов. Лучшей гарантией того, что клятвы верности, данные Александру, будут выполнены, являлись юноши из наиболее знатных родов, которые сами предложили себя в качестве заложников.
Врачи пытались как-то изолировать больного, который по ночам кричал от боли. Друзья заботились о том, чтобы плохие вести до него не доходили. Но никто не смог ничего сделать, когда у его ложа вдруг появилась Роксана. Тот, кто следит за событиями тех лет, мог подумать, что дочь князя Оксиарта, в которую Александр влюбился, против своего обыкновения с первого взгляда, позабыта им. Он действительно не видел ее уже несколько месяцев и только теперь узнал о смерти своего сына, которого родила ему Роксана.
Печальные вести принес Оксиарт с запада: до греческих поселенцев в Бактрии и Согдиане, бывших воинов Александра, дошла весть о его гибели. Они тысячами снимались со своих мест и двигались на родину, в Элладу; среди иранцев южнее Гиндукуша, в Арахозии и Дрангиане тоже неспокойно. Евмен, начальник канцелярии и издатель эфемерид, сообщил, что в казне армии не хватает звонкой монеты. И еще нужно было известить Аристотеля о судьбе его племянника, который, как нам известно, нашел свою смерть — то ли от руки злодея, то ли вследствие болезни. Так или иначе, это было преступление.