Самое время вспомнить об Александре из рода Линкестидов, который после убийства Филиппа избежал суда, потому что, даже будучи одним из претендентов на трон, заявил, что он на стороне Александра. В награду за это он получал высокие посты, став, в конце концов, командиром фессалийской конницы… Этого человека, должно быть, Дарий подстрекал к убийству царя за вознаграждение в 1.000 талантов, пообещав и македонскую корону в придачу. Выдавший план убийства небезызвестный перс Сисин во всем сознался под пытками Пармениону. А тот, в свою очередь, рассказал царю эту «сказку». Разумеется, не без причины: полководец, который нам известен как честнейший человек, понял при Гранике, что не будь Клит так быстр, македонянам понадобился бы новый царь. И конечно, он был бы не из рода Пармениона, ведь по знатности ближе всех к трону стоял Линкестид.
Александру, как и всем владыкам его времени, приходилось быть постоянно начеку перед угрозой тайных заговоров: одинаково рискованно и опасно было завладеть короной и удержать ее. Просто разделаться с Линкестидом он не мог, помня о его сторонниках. Он лишил его должности и установил за ним наблюдение, чтобы при первом же удобном случае передать соперника палачу. Случай с Александром Линкестидом только подтверждает, что борьба между группировками македонской знати не утихала, а в походе это могло привести к драматическим событиям.
Гордиев узел
Наш блаженной памяти, учитель истории иногда делал так: входил в классную комнату и сразу же бросал вопрос: «Раз, два, три — о чем это, говори?» Мы, ученики старших классов, хором отвечали: «Раз, два, три — про битву у Исса повтори!» Подавляющее большинство из нас не задумывалось о походе Александра и его всемирно-исторических последствиях. Мы тогда были нужны для другого военного похода. Но все слышали о знаменитом Гордиевом узле. При этом нас нисколько не занимал вопрос, который и по сей день не дает покоя ученым: разрубил ли он его или развязал, вытянув деревянную заклепку, а может быть, вся эта история вообще легенда?
Гордий лежал на пути царя, который шел из Эфеса и Сард через Анкиру (теперь Анкара) и верховья Еврафата до Суз, резиденции персидских царей. На протяжении 2.300 километров путешественник мог через каждые 25 километров поменять лошадей в караван-сарае. Путь пролегал только по заселенной местности. Ни в одной стране тех времен поход не мог быть столь приятным и безопасным. Старая фригийская столица славилась не только своим прошлым. Здесь когда-то правил царь Мидас, у которого становилось золотом все, к чему он прикасался. Кроме того, фригийцы были убеждены, что Гордий, расположенный на границе восточных и западных стран, является центром земли.
Однако настроение армии в этом долгом марше по заброшенным дорогам и затопленным долинам, под непрерывными ливневыми дождями не улучшалось. В городе Александра ожидали плохие известия. Хотя Парменион со своим войском явился в точно оговоренное время, солдаты, отпущенные домой под честное слово, заставили себя ждать. Когда же наконец весной они появились у разрушенных ворот, с ними оказалось лишь 3.000 пеших воинов и 300 всадников-новобранцев — значительно меньше, чем ожидал Александр. Прибывающие с Эгейского моря гонцы тоже не могли его развеселить: Мемнон занял Хиос, большую часть Лесбоса, открыл путь через острова к материковой Греции, намеревался своим флотом блокировать Геллеспонт и тем самым отрезать жизненно важное сообщение с Македонией.
Александр решил покинуть негостеприимный город и искать решающего сражения с Дарием. Перед выступлением к нему прибыл Аристандр, прорицатель, и рассказал о стоявшей в старой крепости царской колеснице, имеющей необыкновенные свойства. Кто сумеет развязать узел из тонкого вишневого лыка, связывающий ярмо с дышлом, тот станет властителем Фригии. Македонянин слишком уверовал в магию, чтобы хоть на мгновение заколебаться, решая, отважиться ли ему на этот шаг.
Долго стоял он перед колесницей, которая так мало походила на царскую и была, скорее, сравнима с крестьянской телегой. А теперь обратимся к монографии Квинта Курция Руфа: «Вокруг царя собралась толпа из фригийцев и македонян; одни пребывали в напряженном ожидании, другие — в тревоге, виня царя за дерзкую самонадеянность, ведь узел был завязан так, что нельзя было ни понять, ни почувствовать, где начинается и где заканчивается сплетение. Как только царь взялся за узел, его переполнило волнение: напрасные старания могли истолковать как дурной знак. Он не стал мучиться со злосчастным узлом и, воскликнув: «Все зависит от того, как покончить с ним!», разрубил узел мечом, тем самым уничтожая предсказание оракула или, если хотите, оправдывая его».