Александр оставил ему не только его государство (здесь проявление великодушия было частью его политики). Он подарил Пору и те княжества, которые еще даже не успел завоевать, — жест настолько щедрый, что и сегодня индусы не желают верить в то, что он, чужестранец, был на Гидаспе победителем. Ведь обычно потерпевшие поражение в битве теряют земли, но никак не приобретают их.
Горькая капля полынного сока упала в кубок победы Александра. Буцефал, хотя и не бросался со своим господином в атаку, был ранен копьем и у берега околел. Этот вороной жеребец нес его на своей спине от Пеллы до Геллеспонта, и дальше через Ионию, Фригию, Сирию, Египет, Месопотамию, Вавилон, Перейду, через Парфию, Бактрию, Арахозию, Гиндукуш, Согдиану и Хайбарский перевал. Хозяин позаботился об увековечении его памяти и на западном берегу, на том месте, где они переправлялись, основал город, назвав его Буцефала — поступок, который свидетельствовал об истинной глубине переживаемых им чувств. Ни один конь никогда не удостаивался такой чести. Когда полтора тысячелетия спустя Марко Поло проходил через северную часть нынешнего Афганистана, он познакомился в Бактре (Балкх) с одним баем, который хвастливо заявил, что его конь происходит от Буцефала…
Солдаты отдыхали всего тридцать дней. В соответствии с обычаем они воздвигли алтари, чтобы воздать богам благодарение за победу, и похоронили мертвых. Состоялись и гимнастические игры, театральные представления, чтение стихов. На состязания были вызваны и индийцы. Люди, которые еще совсем недавно выступали друг против друга с оружием в руках, сражались теперь лишь за первенство в наездническом искусстве.
Александр, вместе со своей свитой разместившийся во дворце Пора, спросил его: «Ты ведь знал о моей славе и, несмотря на это, выбрал язык оружия. Тысячи твоих воинов и оба твоих сына остались бы в живых, если бы ты повел себя так, как Таксил».
Ему перевели ответ Пора: «И ты когда-нибудь узнаешь, насколько переменчивой может быть слава».
Эти два по сути своей антипода со временем даже сблизились, причем побежденный взирал на победителя со смешанным чувством восхищения и недоумения. Что же это за человек, допытывался он у своих советников, неужели действительно бог, как утверждают?
В каждодневной жизни Пора все определяли женщины. Они готовили для него кушанья, а перед тем как подать их, снимали пробу — не отравлена ли еда. Они же пробовали и вина. И разве не они убаюкивали его сладостным пением, а потом поднимали, едва успевало миновать два часа, чтобы препроводить в другую опочивальню, к другим наложницам, желавшим пробудить его к жизни? По утрам они умывали его, причесывали, делали массаж и не прерывали ни одной процедуры, если вдруг прибывал чей-то посланник или же радже нужно было вынести приговор преступнику. В свое время существовал обычай присутствовать при пробуждении и утреннем туалете королевских особ: это было широко распространено при дворе Людовика XIV. Смотреть на властелина, когда он умывается или бреется, — такое право предоставлялось лишь в виде поощрения за очень большие заслуги и являлось признаком особой благорасположенности. Подданные были бы невероятно польщены даже в том случае, если бы после собственной свадьбы им дозволили привести в королевскую опочивальню своих молодых жен.
И на охоте женщины не отставали от Пора, образовывая своими лошадьми и носилками заслон вокруг украшенного драгоценными камнями слона, а телохранителям отводилось место лишь во втором ряду. Во время стрельбы по дичи они также стояли на помосте рядом с ним. При охоте на тигра именно они подавали ему стрелы после того, как зверь был взят в плотное кольцо. Александр нарушил здешний придворный этикет, когда спрыгнул на землю со своего слона и пошел на тигра с копьем.
Это было время, когда ночные пьяные пиршества македонянина длились все дольше и дольше.
Вино пили теперь не разбавляя. Употребление крепких алкогольных напитков в условиях местного климата могло в будущем привести к катастрофическим последствиям. Александр издевался над льстецами, но терпел, если они, к примеру, сгоняли с него какое-нибудь кровососущее насекомое — у него же как-никак царская кровь! Враги побаивались его из-за вспыльчивости и припадков буйной ярости. Но и он боялся. Его военачальники тоже не всегда сохраняли хладнокровие в этой дикой, чужой стране, где законы природы и человеческого бытия, казалось, были поставлены с ног на голову. Кратер и Гефестион после словесных перепалок хватались за мечи, в бешенстве набрасывались друг на друга, и, чтобы их разнять, требовалось иногда до восьми человек. Александр приказал обоим зайти к нему в царский шатер и сказал следующее: «Я люблю вас, но не остановлюсь перед тем, чтобы убить, если еще раз произойдет что-либо подобное».