Затем Ельцин вышел к народу, собравшемуся у Дома Советов. Для удобства общения вылез на танк Таманской дивизии, пришедший для его же охраны.
Памятуя при этом историческую речь Ленина с броневика, президент России зачитал своё обращение к народу, полагая, что тем самым тоже войдёт в историю.
Настенька, пришедшая с Евгением Николаевичем к Белому дому, не по призыву Ельцина, а чтобы увидеть всё собственными глазами, стоя неподалеку и слушая воззвание, спросила тихо Инзубова:
— Я что-то не могу понять: Ельцин просит защитить его и демократию, а сам стоит на танке и пожимает руки танкистам. По-моему, никто не собирается на них нападать. Не спектакль ли всё это?
— Весьма похоже, — согласился Евгений Николаевич. — Только если это спектакль, то очень отвратительный. Посмотри на собравшихся юнцов, которые пришли сюда, как на праздник. Вон, сидят на парапете, курят, наверное, наркотики, глаза блестят, хохочут. А главное, действительно, кто собирается нападать?
— Ну, вы же видели танки на Тверской?
— Видел и даже разговаривал с танкистами, которые весело сидели на башнях. У них даже снарядов нет. Приехали, как на учения, с холостыми зарядами.
Но весь день «Эхо Москвы» тревожно вещало, предлагая москвичам, хорошо разогреться спиртным и приходить к «Белому дому» строить баррикады, создавать цепи защитников, записываться в ополчение, готовиться ко всяким неожиданностям.
А какими они могли быть эти неожиданности? В восемнадцать часов того же дня началось заседание кабинета министров Союза ССР. О чём же говорили министры в столь ответственный для страны час? Кого поддерживали, чего хотели? Попробуем проникнуть глазами очевидца к ним в зал заседаний того памятного дня, услышать их хотя бы конспективно кратко.
Открыл совещание премьер-министр Павлов:
— Готовы ли вы работать в условиях чрезвычайного положения? В принципиальном плане мы с вами уже договорились. Но сегодня обстановка такова: то, что мы решали, не выполняется. И мы придём к тому, что производство остановится. Нас не интересуют лозунги политические. Согласны ли вы с заявлением Президиума кабинета министров?
Первым слово попросил министр внешнеэкономических связей Катушев:
— Мы провели расширенное заседание коллегии, заслушали заявление руководства, приняли к действию. Выполняем задачи, поставленные перед нами ГКЧП. Довели эти сведения до торгпредств.
Орлов, министр финансов:
— Мы работаем в режиме особой охраны, чтобы не допустить расхищения ценных бумаг.
Сычёв, Госстандарт:
— Никто не должен отказываться от общесоюзной системы стандартов…
Сильно запоздали с введением чрезвычайного положения.
Лев Иванович:
— Мы с вами, наше общество нуждается в порядке. Этого шага мы давно ждали.
Давлетова, Комитет лёгкой промышленности:
— Лёгкая промышленность на грани остановки из-за суверенитетов. Директора предприятий возмущены, что лёгкой промышленности не было в тексте Союзного договора.
Гусев, председатель Госкомитета по химии и биотехнологиям:
— Обзвонил сто предприятий. Все поддерживают воззвание ГКЧП. Легкомысленно оценивать, что всё хорошо. Беспокоюсь за кемеровское предприятие «Азот», за башкирские предприятия, там могут начаться забастовки. О политике: если мы отступим хоть на йоту, мы пожертвуем службой, жизнью, больше шансов у нас не будет.
Панюков, министр гражданской авиации:
— Мы поздно ввели чрезвычайное положение. Надо соблюдать закон и порядок в стране.
Из Министерства машиностроения:
— Все машиностроители Советского Союза, АН СССР, инженерная академия — все за. Мы видели, что было у Манежа — всего каких-то человек семьсот. Нам надо двигаться решительней. У нас же есть танки.
Павлов:
— А я против танков! Пусть люди погуляют, поговорят…
Ещё один министр:
— До обеда в отрасли было всё нормально, а после обеда начались листовки от России…
Сычёв, Госстандарт:
— Слава Богу, что так произошло.
Павлов:
— Да, есть шалопуты, которые ходят сейчас по Манежной площади. Но нельзя сравнивать ЗИЛ, Уралмаш с Манежной площадью…
Замминистра энергетики:
— Настроение нормальное, аварий нет, московские электростанции взяты под охрану. Всё без эксцессов.
Замминистра сельского хозяйства и продовольствия:
— Трудно будет с продовольствием. Нужна инвентаризация. Запад нам ничего не даст.