Сама Настенька ни за что не решилась бы отнести стихи в редакцию, но родители. У них почти у всех сильно тщеславие. Им всегда хочется видеть в своём ребёнке гения. Вот и папа, в один из своих приездов из командировки, взял несколько стихотворений Настеньки да показал в журнале «Литературная учёба». Оттуда позвонили и попросили Настеньку придти поговорить о её стихах. Они им, видите ли, понравились, но хотели бы почитать и другие. Настенька пришла и познакомилась там с очень симпатичной женщиной, которая назвала себя просто Лола. Да, лицо у неё было восточного характера: широкое с несколько раскосыми глазами. Говорить с нею, такой внимательной и желавшей только успехов молодым авторам, было большим удовольствием.
Настенька раскрыла перед нею одну тетрадку стихов. Быстро просмотрев их, Лола предложила приходить на литературные занятия и отобрать кое-какие стихи для публикации в журнале. Но то было несколько лет назад. Тогда Настенька немного испугалась и отказалась от публикаций, заявив твёрдо, что не считает свои стихи готовыми для всеобщего обозрения. И на занятия тоже так и не пошла, хотя писать стихи не прекращала.
Теперь мысли заскользили совсем быстро. Конечно, надо печатать стихи. Она не Пушкин и не Есенин, успевшие многое к двадцати годам, но у каждого свой путь. А Настенька тоже знает, что сказать сегодняшней молодёжи. У неё свои мысли. Они отличаются от того, что сейчас печатают. Может, потому сегодня её стихи не возьмут вовсе? Может, она уже опоздала с ними?
Настенька подскочила в кровати. Надо немедленно позвонить Лоле, если она продолжает там работать.
— Что это тебя вздёрнуло так рано? — раздался заспанный голос Веры. — Или уже пора вставать? Который час?
Настенька посмотрела на свои часы, лежавшие на тумбочке.
— Какое рано? Уже семь часов.
Она и не заметила, как пролетело время.
— Верунчик, а я тебя сейчас ошарашу. Я, кажется, беременна.
— Что ты говоришь! — воскликнула Вера и сама подскочила на диване. — Ты уверена?
— Ну, почти. — сказала Настенька, и они принялись обсуждать с сестрой довольно интимные детали, которые совсем не обязательны читателю.
После завтрака Настенька пошла на работу и оттуда позвонила в редакцию журнала «Литературная учёба». Лола была на месте и не сразу, но вспомнила девушку с неплохими стихами и нерешительным характером. Узнав, обрадовалась и предложила:
— Знаешь что, Настя, если хочешь, давай встретимся сегодня у ЦДЛ. Там сегодня как раз небольшая встреча по поводу открытия нового журнала, заодно расскажешь им о вашем музее.
— Где встречаемся? — переспросила Настенька.
— Да на улице Герцена. Недалеко от вас. В Центральном доме литераторов.
— А-а, поняла. Когда подходить?
— Без четверти шесть. Но не опаздывай. Без меня тебя не пустят. Там только по документам членов союза писателей пропускают.
Где находится ЦДЛ, а проще клуб писателей, Настенька знала хорошо, поскольку старинное мрачноватое здание из красного кирпича с широким козырьком, заметно выступающим над тротуаром, располагалось на соседней улице, идущей параллельно улице Воровского, у выхода на которую Большого Ржевского переулка и жила Настенька. Но ей ни разу не доводилось бывать в этом доме, так что начинать путь в литературу, который она наметила сегодня для себя, с посещения писательского центра, должно было быть хорошим предзнаменованием. Так подумала Настенька и, примчавшись из музея домой пообедать, живо выложила бабушке новость о том, что задержится сегодня на встрече с писателями. Подумав немного, она захватила с собой несколько листиков рассказа, который дал ей почитать Евгений Николаевич. Пришла идея показать рассказ Лоле, а то и кому-то из маститых писателей. Чем чёрт не шутит?
Хотелось хоть как-то оказаться полезной своему новому другу из Ялты.
События развернулись против всяких ожиданий сверхинтересно, хотя с определённой степенью трагедии. Настенька давно стала замечать, что трагедии почему-то так и носятся вокруг неё, цепляя девушку не одним, так другим крылом. Казалось бы, что тут может случиться? Ну, пришла на улицу Герцена, встретила у входа Лолу, которую легко было узнать по её необычному лицу с раскосыми глазами, вошли они через привычные для Москвы двойные двери, взятые в массивные деревянные рамы, сняли в раздевалке лёгкие весенние плащи, сдали с ними на вешалку сумочки с зонтиками внутри, прошли буквально на минутку в ресторанный зал, где Лола показала Настеньке наскоро для первого знакомства стены с автографами знаменитых писателей, оставленные ими размашистыми почерками в разгульные вечера, и прошли затем в небольшой зал, где собралось-то человек пятьдесят, не больше. Какие тут могли быть проблемы?