Звонок раздался неожиданно. Звонили продолжительно, не отпуская кнопку. Так звонят, когда уверены, что хозяин дома, ну, может, еще не проснулся или принимает душ, но дома точно. Стрельников с огромным сожалением отпустил Сашу и направился к двери.
— Это соседка. Я сейчас.
Приучил на свою голову обращаться по всем пустякам. Далась ей та лампочка. Утром бы поменял. А надо было поменять сразу же, не дожидаясь просьбы. В душе Стрельников ругался с добродушной соседкой, над которой сам же и взял шефство.
На пороге с обворожительной улыбкой, истончая аромат французских духов, стояла Лера.
— С возвращением. Я только вернулась от родителей и сразу к тебе. Я соскучилась и не могла дождаться завтрашнего дня. Ты, уверена, то же, — Лера, обнимая Стрельникова, по-хозяйски зашла в квартиру.
— Ой, добрый вечер! А я и не знала, что в тебя новая домработница, — кокетливо ворковала Лера, оценивающе рассматривая Сашу — Отпусти девушку. Уже поздно, а ей добираться домой. Я все доделаю сама, — и уже не обращая никакого внимания на Сашу, страстно прижалась к Стрельникову.
— Я действительно задержалась. — снимая фартук, Саша старалась не смотреть на Стрельникова, чувствуя как щеки наливаются предательской краской. Если б можно было провалиться сквозь землю, а в данном случае, сквозь пол, перегородки и панели, то она оказалась бы в холле первого этажа, среди кадок и пальм. И только войдя в лифт, Саша почувствовала, как жизнь возвращается и, опустившись на корточки, сползая по стенке лифта, смеясь сквозь слезы над нелепой ситуацией. А как ты хотела?
Господи, это ж надо быть такой дурой. Ужин, называется.
И, что бы немного прийти в себя, Саша нажала кнопку лифта. Кабина беззвучно направилась в обратный путь — на последний этаж.
Стрельников, очнувшись, когда за Сашей хлопнула входная дверь, выбежал на лестничную площадку. По привычке, не вызывая лифта, бросился вниз, перескакивая через несколько ступенек.
— Степановна, девушка только что не выходила на улицу?
— Выбегала какая- то. Чужая. Наших я всех знаю. Уехала на такси, — уточнила вездесущая консьержка и, видя недоумение Стрельникова, объяснила — С пятой квартиры Крыловы приехали. Вот и умотала. А вам — то, зачем она?
Красный глазок лифта мигал, минуя каждый этаж. Подняться на третий этаж пешком было быстрее, чем ждать лифт и Стрельников, злясь на свою минутную слабость, больше похожую на предательство, медленно поплелся домой.
Маргарита Степановна злорадно смотрела на пластиковую дверь, автоматически закрывшуюся за Сашей. Благо цивилизации. Не надо как раньше, ходить за вечно спешащими жильцами и закрывать еле прикрывшуюся дверь, теперь умная дверь сама открывается и закрывается. Вот еще б не пропускала всяких. Не прошли этот… Она силилась вспомнить слово, такое короткое, не наше, услышанное в сериале. Ну как же назывался этот контроль? Все нужные параметры внесены, а ты только стоишь и смотришь в глазок.
Ей — то да не знать параметров в этом доме!
Маргарита Степановна достал с кармана, оставленный Лерой конверт и любовно опустила в сумку.
— Фейсконтроль, — облегченно вздохнула консьержка, вспомнив нужное слово.
Глава 39
Борис сонно посмотрел на часы и осторожно, что бы не разбудить Леру, высвободил руку. Он пытался сообразить отчего настроение такое гадкое с самого утра. Электронные часы предательски высвечивали дату. Пятнадцатое декабря. Каждый год в этот день у него было плохое настроение. Он не мог сказать, что его одолевали муки совести, но было как — то не по себе. В этот день обычно, он начинал пить с самого утра и к вечеру набирался под завязку. На следующий день адски болела голова.
Борис набросил шелковый халат, недавний подарок Леры и сел на старый расшатанный стул.
Было время, когда он мог прохаживатся по квартире совершенно голым, зная, что его обнаженное тело сводит Элеонору с ума. Сколько раз, полностью собравшись, готовая к выходу, она борсалась в его объятья, оствив дела на потом.
О Элеоноре он старался не думать. Поначалу, когда в душе жил страх, и он просыпался по ночам от малейшего шороха за дверью, успокаивал себя мыслю, что только окончится судебный процесс, он приложит максимум усилий, что бы облегчить судьбу Эли. Оставленных денег хватило б на целый штат высокооплачиваемых адвокатов. Только судебные дознания затянулись почти на год. Появлялись новые и новые фигуранты. Уголовное дело разрасталось, как снежный ком. Для дачи показаний даже его вызывали пару раз. Стоило б, Элеоноре только обмолвится о его причастности ко всем делам, и, считай, судьба решилась бы на десять лет вперед. Он был ей благодарным за это молчание. Возможно, она и молчала только потому, что надеялась на его помощь. Или причина была в другом? И если б оставленные деньги внезапно не окончились, он бы ей помог.