…И смерть настигла девушку. Она лишь
Сказала: «Отдохни! Пришли покоя сроки».
Вот девушка в гробу. Еще бледнее щеки,
Но мертвого лица столь хороши черты.
Что те, кто жив, дарят покойнице цветы.
Как благороден, строг и величав он,
Труп девушки, в льняной одетый саван!
К открытому окну, любуясь, подошла
Цветущая весна… Но бедная пчела
Забыла о полях и с грустью беспокойной
Все время кружится над девушкой покойной,
Как будто говорит, что хочет быть она
С подругою своей в земле погребена.
И потому когда, перетянув живот,
Румяный жирный поп с амвона речь ведет
О том, что род людской идет путем страданья,
Что наслаждение — преддверье покаянья,
То разве может знать откормленный такой,
Какой бывает жизнь и быть должна какой?
1879
О МАМА!
Перевод Эм. Александровой
О мама! Из печальной обители своей
Зовешь меня дыханием и трепетом ветвей.
На темную могилу, где приютилась ты,
Акации роняют увядшие цветы.
В их шелесте твой голос мне слышится опять…
Так шелестеть им вечно, тебе же — вечно спать.
Любимая, когда покину я этот свет,
Над прахом безответным не надо плакать, нет!
У моего надгробья лозинку посади, —
Ее кропить слезами под вечер приходи.
И скоро надо мною начнет листва шептать…
Жизнь будет вечно юной, я буду вечно спать.
Но коль судьба уйти нам в один и тот же час,
В одном гробу, родная, пускай схоронят нас;
Пускай нас закопают на берегу речном,
Где волны грустно плещут в безмолвии ночном;
Так будем близко, близко, блаженно мы лежать…
Пусть волны вечно плачут, мы будем вечно спать.
1880
КАКАЯ СКОРБНАЯ ДУША…
Перевод Эм. Александровой
Какая скорбная душа
Досталась мне в наследство!
И сколько накопилось в ней
Обид и тягот с детства!
Больная, глупая душа, —
Обманута без счета,
Она все верует, все ждет,
Надеется на что-то.
Ужель не в тягость ей влачить
Несметных бед проклятье?
О волны вечной темноты,
Раскройте мне объятья!
1880
СНОВА МАЧТЫ ПОКИДАЮТ…
Перевод Ю. Кожевникова
Снова мачты покидают
Берега беспечные.
Сколько их переломают
Ветры, волны вечные!
Птиц зима на юг торопит,
Гонит над раздольями.
Сколько в море их утопят
Волны, ветры вольные!
Счастье легкое забуду,
Чувства быстротечные:
Подгоняют в спину всюду
Ветры, волны вечные.
Будут только непонятны
Мысли своевольные…
Вечно шепчутся невнятно
Волны, ветры вольные.
1880
ПОСЛАНИЕ ПЕРВОЕ
Перевод С. Шервинского
Лишь сомкну устало веки, лишь свечу свою задую,
Движет медленное время только стрелку часовую.
Лишь отдернешь занавеску потемневшего окна, —
Сладострастное сиянье заструит в него луна.
В этот миг ночная память вызывает к жизни вечность
Человеческих страданий, мук вседневных бесконечность…
Ты скользишь, царица ночи, вдоль по своду мирозданья,
Бытие даруя мысли, облегчая нам страданья.
Под твоим невинным светом сколько искрится песков,
Сколько рощи укрывают звонкоструйных ручейков!
Сколько волн ты подчинила власти девственной своей,
Проплывая над текучим одиночеством морей!
Ты любуешься цветущей побережий красотою,
И дворцов, и гордых замков, очарованных тобою.
В сотни скромных обиталищ ты глядишь через окно,
Где полночное раздумье лбом бессонным склонено.
Там мечтает император мир смутить на целый век,
Там едва об утре думать бедный смеет человек.
Пусть назначены судьбою им различные ступени,
Но равно над всеми властны луч луны и смерти гений.
И страстей одних и тех же поневоле каждый раб,
Будь он гений иль бездарность, будь он силен или слаб.
Этот в зеркало глядится, и завит и разодет,
Этот гонится за правдой, освещая бездны лет.
Шелуху иной сбирает со страниц, давно истлевших.
Ряд имен в тетрадь заносит, от забвенья уцелевших.
Этот делит мир в конторе, исчисляя, сколько злата
В черных трюмах носит море, ждет ли прибыль иль утрата.
Вон сидит ученый старец — продрался в локтях халат, —
Пишет формулы, сверяет и труду ночному рад.
Но спасти его от стужи впору ль старому халату?
В воротник он шею прячет, в уши вкладывает вату.
Так старик и существует, жалкий, худенький, согбенный,
Но в одном его мизинце — бесконечность всей вселенной.
У него в мозгу разгадка прошлых и грядущих лет.
Вечность темная, ночная у него найдет ответ.
Как державший небо Атлас в мифотворческом былом,
Держит он весь мир и вечность, подпирая их числом.
Между тем как трепет лунный заливает груду книг,
Строй веков, по воле мысли, заключен в единый миг.
Он — в преддверье мирозданья… Ни существ, ни существа,
Неоформленная сущность и безвольна и мертва…
Мирозданье было скрыто, но без тайны сокровенной…
Мир дремал, собой проникнут мыслью непроникновенной.
Что же было? Пропасть? Бездна? Иль пучина мрачных вод?
Даже разум не рождался, — кто ж воспримет и поймет?
Простиралось море мрака беспросветно и глубоко,
Чтоб увидеть мир явлений, не существовало ока.
Пребывал без очертаний этот мир несотворенный,
Властвовал покой извечный, сам с собою примиренный.
Миг — и двигается точка… Свет. Во сне предмировом
Хаос в мать он превращает, сам становится отцом.
Свет в предмировом пространстве, хрупче капли влаги пенной,
Воцарился полновластно над родившейся вселенной.
И от света тьма ночная с той поры отделена,
Восходить над миром стали звезды, солнце и луна.
И досель миры приходят, затерявшиеся в сферах,
К нам из хаоса глухого, из его юдолей серых.
Их рождает бесконечность — и роятся светлой новью,
Приобщаемые к жизни бесконечною любовью.
В безграничном этом мире, мира маленького дети,
Муравейники мы строим на ничтожнейшей планете.
Все — король, солдат, ученый, — всем убогим нашим скопой
Мы себя считаем чудом, а видны — под микроскопом!
Мы — что мухи-однодневки, мир наш меряется футом,
Так и кружимся без цели, жалкий счет ведя минутам,
Позабыв, что на мгновенье мир наш к вечности подвешен,
Что за нами и пред нами он ничтожен и кромешен,
Так пылинки пляшут в царстве одинокого луча
И с лучом исчезнут вместе, рой лазурный помрача.
Так же в вечности бездонной, в нескончаемой ночи
Мы живем, пока сияют мимолетные лучи…
Гаснет луч — и все исчезло, тень вбирает темнота.
Мир химеры… О нирване затаенная мечта…
В наши времена мыслитель смелых дум не остановит,
Мысль за тысячу столетий неизведанное ловит…
Вечер мира… Наше солнце стало скорбно и багряно
И скрывается за тучей, как зияющая рана.
В мятеже своем несется за планетою планета,
Леденея, сбросив узы солнца ветхого и света.
Время в вечность протянуло коченеющее тело,
Нет событий, если бездна мировая опустела.
Крыша мира почернела и уныла, как погост,
Словно листья при ненастье, облетают сонмы звезд,
Рухнул мир, не стало жизни, хаос вновь молчит ночной,
Вновь с собою примеренный воцаряется покой.
…………………………………………………………