Второе, что мне не то чтобы не понравилось, а просто смущало, - повествование от первого лица. Ну, не люблю я этого, слишком уж пафосно смотрится, но это лишь мое субъективное мнение, поскольку в противовес мне найдутся сотни, которым такая манера повествования либо безразлична, либо симпатична.
В общем, первые девять глав особых нареканий с моей стороны не вызывают. Но, начиная с десятой главы, случилось то, что меня во всей трилогии заставляло скрипеть зубами. А именно - наркотические приходы главного героя, этакие флэшбэки о жизни кого-то, кто помер лет эннцать назад. Первый такой вызвал у меня полнейшее недоумение и вопрос: а не ошиблись ли редакторы и не вставили случайно кусок из другого романа? А повод к этому у меня был, ибо мне попалось такое издание, где опечаток больше, чем полипов на коралловом рифе. Тут вам и недописанные буквы, неверные окончания, пропущенные предлоги, абзацы, отсутствующие в прямой речи, из-за чего не понять, кто из персонажей говорит, - это все, конечно, к автору не относится.
Но нет, как оказалось, все верно. Вот только зачем? Зачем нужна эта лишняя информация? Вернее, не лишняя, а столь подробная. Ведь главный герой - Гаррет, мне, как читателю, хотелось знать, что произойдет дальше с ним, а не тратить свое время на строки, которые можно без ущерба для формы и содержания сократить.
Возможно, кто-то упрекнет меня в том, что у меня какая-то маниакальная склонность к сокращению повествования. Мол, автор-то - Пехов, а не я, и как ему захотелось, так и вышло. Не спорю. Но дочитайте статейку до конца, и вы поймете, почему я так часто говорю о сокращении.
Вторая книга, “Джанга с тенями”, продолжает повествовать о том, чем закончилась первая, то есть, о долгом пути к заветной цели. Коротко говоря, кардинальных отличий от предыдущей книги не произошло. Примерно так же разворачивается сюжет, за исключением, что происходит все в других местах. Герои героически гибнут от случая к случаю, причем некоторые слишком уж “героически”, почти как Чапаевы, Гаррет периодически впадает в приступы наркотического угара и постепенно узнает, что он не такой как все. Ну и закончилась книга тем, что потрепанный отрядец добрался-таки до заветного леса и, поблуждав пару-тройку глав “Вьюги теней” по Заграбе, впихнул этого самого Гаррета в искомые могильники.
Я смотрел отзывы людей, читавших всю трилогию. В основном, отзывы положительные, а местами и восторженные. Я же отношусь к сему произведению довольно прохладно, и ставлю ему диагноз - начали за здравие, кончили за упокой. И объясню почему.
Три четверти последней книги описываются блуждания персонажа по лесам и могильникам, причем блуждания настолько нудные, что читал я через строчку, лишь бы побыстрее все это кончилось. А причина в том, что с каждой новой строкой ко мне приходило убеждение, что человек самым обыкновенным образом описывает геймплей какого-нибудь заурядного платформера времен конца девяностых или hack-n-slash игрушки, добавляя к этому сценарное действие и бесконечные рассуждения героя, его внутренние монологи, от которых, честно говоря, начинало подташнивать. Не то, чтобы перестало что-либо происходить. Наоборот, действие развивалось, но не было тех приятных и резких неожиданностей, которыми изобиловала первая книга, которые встречались во второй. За каждым поворотом уже было ясно, что произойдет дальше, и все трудности, встречающиеся на пути героя, лишь вызывали раздражение, оттого что накручен лишний десяток страниц.
Да, честно говоря, и манера повествования стала несколько утомлять. Повсеместно встречаются одни и те же выражения, заезженные фразы и стандартные афоризмы. Больше всего мне резали слух ругательства - наши “черти” и “проклятья”, адаптированные под местный диалект. Выглядело это несколько детски, особенно на фоне того, что к третьей книге язык у автора огрубел и зачастую стал полуматерным. Не то чтобы я ярый борец за литературность и за чистоту языка. Наоборот, я сторонник того, что крепкое слово, сказанное уместно и своевременно, делает книгу более правдоподобной. Даже если это и фэнтези. Тут же такие слова в тему попадали редко, а на всеобщем фоне и вовсе смотрелись как подросток, матерящийся в общественном месте.