– Поэтому я еду в Порт-Артур, чтобы укрепить свое положение и привести подмогу. – Гвен попыталась сказать уверенно, но вышло пискляво и неуверенно, хотя Линдси, кажется, и не заметил, увлеченный своими мыслями.
– Лизард? Да его никто не видел. Ходят слухи, что он карлик, что у него чахотка, даже, что он давно умер, а сватов заслали дворяне, чтобы поддерживать видимость наличия короля. Знаешь, всем будет гораздо лучше, если ты не доедешь. Ведь, пойми, никакой принц не пошлет все свои войска так далеко, чтобы отбить чужое королевство. Не твое. Не кузена, с которым ты не ладишь. Не дядькино даже. Королевство, разъеденное опухолью Шелертова самоуправства…
Мужчина по-хозяйски, с силой, схватил ее ноги, несмотря на исцарапанные опухшие ступни и несогласие, гладя их уже до колен.
– Или ты тоже?! – бешеные глаза, готового на все человека, ужасали ее, как и его действия, – Или ты тоже предашь все и опустишься на его постель?! Сильный лидер! Большая казна! За парчовым камзолом, как за каменной стеной?!
– Нет! – вскричала принцесса, разом отвечая и на слова и на дела, хлопая маленькими ладошками по рукам. Нож был на ремне под платьем, но в этот момент слишком далеко! – все, что ты говоришь, невозможно! Сейчас придут Зедекия и Трент. Они где-то здесь ловят свою живность.
– Гвен, Зедекия уже давно спать ушел. У него режим. А я… я ведь хорошее дело сделаю. Мы с тобой в деревню поедем, на радость Мире, а команда домой отправится. Никто не пострадает. Все останутся живы. И ты, дурочка, не умрешь с дырой в груди!
– Нет, я не хочу! – мужчина явно не ожидал такого сильного протеста от опоенной им слабой девушки, но она поставила руки перед ним, как непреодолимую преграду объятиям, выключив суставы. А кости ломать он не был намерен.
– Все, что в тебе есть ценного, это твоя честь. Но сберечь ее у тебя не хватит сил. Если не я, то это сделает Шелерт, с позором на все твои земли. – Руки подхватили тощую задницу и прислонили к ближайшему дереву.
– Линдси, вот на сутки нельзя оставить! Твою таверну! – чуть повыше оттопыренных штанов оказалось острие широкого, листовидного клинка в черной перчатке. – Ее высочество тебе ясно ответила, что не хочет.
Объятия прекратились. Матерясь, и, поминая всю родню проклятого храмовника, до седьмого колена, Линдси отошел с ним за ближайшие кусты. Разговора Гвинелан не слышала – в ушах стучала кровь, руки дрожали, а ноги практически отнялись, осознав свои раны и ледяную стужу. Она попыталась встать, но подвернула лодыжку и так и осталась жалеть себя, распластавшись на траве.
– Может, не стоило вам мешать? – часто дыша, пробормотал Алан, вытирая клинок от темно-красной жижи.
– Ты что?! Ты убил его?! Ты убил?! – не укладывалось у нее в голове. Она оттолкнула руки, пытающиеся ее поднять и неловко ткнулась лицом траву, зло отплевываясь.
– Нет, но проучил. – Росланг провел пальцем по левой ступне, чем вызвал жуткую дрожь во всем теле девушки. То ли от нервов, то ли от жуткого холода. Покачал головой. Затем снял свой плащ, накинул ей на плечи, а ее, замотанную, как кокон, не спрашивая, перекинул через плечо. В таком парадном виде они и вошли в полную людей таверну.
– Собираемся. – Без объяснений процедил сквозь зубы, увидев моряков, ощетинившихся кто ножом, кто луком, – бойцы! Чуть все не прозевали! – Гвен краем глаза увидела Линдси, кровавой тряпицей зажавшего подбородок.
– Уроком будет. Бороду отрастишь. – Посоветовал виновник. – Есть полчаса. Шелерту уже донесли. Хозяйка, давай тележку и ослика, да складывай ящики пустые. В деревню поедем. За орехами!
Гвен, наконец, отпустили, она, громко стуча босыми пятками, пошла к себе наверх, когда вспомнила о чужом плаще на плечах и обернулась.
– Ты мне рада? – оказывается, Росланг шел следом, и она чуть не уткнулась в него носом.
– Вообще ненавижу! – слова вырвались сами, даже не смотря на обстоятельства появления храмовника.
– Не смел и надеяться! – Проговорил мужчина, поправляя на запястье что-то белое. Гвен вспыхнула от гнева, понимая, что это ее вещь. – На, ноги намажь. – Сунул ей сверток и был таков.
Глава 13.(Алена Андреева) Angelus Domini
Казалось, что все вокруг превратилось в хаос: все носились и собирались, а хозяйка пыталась спорить с Аланом:
̶ Почему вы решили, что нам тоже надо уходить? Ну, явятся. Попотчуем. Не впервые! Посмотрят, что нет чужих, и укатят! К чему этот переполох?!
– Мира, ваш курятник сожгут, красный фонарик запихнут вам лично в глотку, после того, как вы, в сотый раз под пытками, покажете наше направление, а работницам вашим горло перережут. Как вы не понимаете?