Ей снилась ее команда. Линдси рвал струны и кричал, что она предала их, заглушая криком сам себя, и, перемещаясь на задний план. Макей смотрел зло и обиженно, кося кровавым мертвым глазом. Харди молча сидел, опершись на древко своего топора локтями, и, кажется, не дышал. Зедекия, гнусавя, размахивал тонким указательным пальцем, отталкиваясь звуком от стен подсознания, и, переходя в эхо самого себя, все повторял: « Как бы не пришлось потом освидетельствовать… освидетельствовать… освидетельствовать…». И, теперь, Гвинелан понимала, что он имеет ввиду. Горький ком обиды и горя в горле не давал нормально дышать. «Где вы? Вы живы?» – вопрошала спящая и бежала в сторону удаляющегося видения, несущегося волной звука то ближе, то дальше, но не дававшегося в руки. Навалившаяся тяжелая тишина переваривала ее сознание и не давала покоя. И лишь молчаливая фигура в черненом доспехе сидела спиной. Девушка отчаянно тянулась к видению, но ей не удавалось до него добраться. Когда знакомый орлиный нос повернулся, то она увидела лишь своего пленителя, смешно корчившего ей рожу. Откуда-то издалека прилетел звук и смыл все кошмары лавиной. Гвен услышала лишь одно слово:
– Проснись!
– Проснись! – повторили, истаяв, луга и реки.
– Проснись! – эхом прокатилось с полупрозрачных гор.
– Проснись! – произнес грубый бабский прокуренный голос. – Эй! Невестушка! Мерки снимать!
Прошло каких-то два-три часа, как Гвендолин забылась тревожным сном, и вот, с рассветом во дворец притащили портниху. Ну и страшная же была баба! Вытянутое широкое лицо не имело конкретного возраста, грубая кожа была напудрена и нарумянена сверх меры, топорщась ярко-красными размазанными губами. Глаза подведены синим, на ресницы неровно наклеено пол коровьего хвоста! Волосы портнихи начесанные, но не расчесанные ни разу в жизни, тоже были припудрены и украшены невообразимым количеством каких-то страшных блестящих искусственных цветов.
– Вам чего?! – мгновенно проснувшись, отползла от края постели Гвен. Вместе с теткой была такого же разбитного вида девица, с двумя соломенными косицами, видимо, племянница. Она откровенно заигрывала со стражником и хихикала так, как продажные постеснялись бы. Второй стражник толкнул первого локтем под ребро:
– А как же тишина? Сдадим хозяину?
– Да они не замковые. Их не касается. – Гвен и тетка переглянулись. Тетка продолжила.
– Сейчас тебя измерим. Хошь, платье будет. Жаних велел не дорого, но шоб блястело! А хошь – и на гроб мерки сойдут. У меня как раз двоюродный дед гробы делает. Да ты не дрейфь. Выдадим, как полагается. Синяк твой замажем, не хуже моего личико будет.
– Не выйду! – Заверещала «невестушка», вскакивая с кровати, и, спрыгивая с другой стороны. – И платье ваше мне не нужно. Стража, позовите Лизарда! Я отказываюсь! – сервировочный нож, припрятанный под подушку, оказался под рукой так кстати… лезвие само коснулось горла, отдаваясь легким жжением тронутой зубчиками кожи. Все застыли, глядя с опаской. Портниха подняла огромные руки с замерной тесьмой и, совсем по-мужски утерла губы вместе со шмыгнувшим носом.
– Хозяина звать? – снова спросил второй стражник первого. Тот зло сплюнул.
– У хозяина своих дел.., неча его беспокоить, если жить охота.
– Пусть они, вон, бабы, сами разбираются!
Портниха, совсем охрипнув, спиной к ним, обратилась к самоубийце королевских кровей.
– Не все так, как сейчас кажется, моя хорошая. Главное, что непоправимого не сделано. Жизнь молодая – столько перемен. Понимаю, что тут нет, кого тебе бы хотелось видеть, но…
Гвен уронила кинжал, с ужасом помутневшим от слез взглядом обведя свои руки и окрасившееся красным лезвие. Портниха первой подскочила к ней и подняла оружие, тут же кинув в сторону племянницы.
– Все хорошо, маленькая. Все хорошо. Скоро все будет совсем… хорошо! – Заговаривала зубы тетка. Принцесса подняла взгляд и утерла соленые капли, залепившие ресницы. Вскрикнув, она зажала сама себе рот. Перед ней, наполовину стерший маскарад, стоял Линдси, сосредоточенно осматривая и ощупывая синяк на виске. Макей опасливо оборачивался, понимая, что в случае переполоха, их затея провалится.
– Мальчики, – не поворачиваясь, обратилась «портниха», – вы не оставите нас на пару минут. Мы же не сбежим. Да и не попортим вам даму. Зато измерим, как следует. Она же вас испугалась.
Охрана попятилась, страстно надеясь, что ситуация, давно вышедшая из-под контроля, не приведет к дыбе и уладится сама собой.
– У вас пять минут. – Со строгим выражением лязгнул засовом первый.
– Ну, и попали мы в переплет. – Линдси сел на пол, для вида разматывая тесьму, – Шелерт город закрыл, выкрасть тебя будет сложно.
– Шелерт?! – Гвинелан дернулась всем телом, сознание неслось, разбирая сложившуюся ситуацию. – Вулф Шеллерт? Я в плену у него?! Ясно… как остальные?
– У Трента царапина, но скулит, как при смерти. – Принцесса прыснула в кулак, Линдси продолжил. – Харди отделался шишкой. У храмовника сложнее.
– Он жив? Что с ним? – девушка перестала дышать, теребя край бутафорского платья.
– Головой ударился. – Друг похлопал высочество по плечу, успокаивая. – Говорит, хорошо, но злой, как евнух. Сюда не пойдет, сказал, сразу узнают.
– Ясно. – Гвинелан, с удивлением, отпустила треснувшую оборку и разровняла помятый подол. – Мне что делать?
– Сейчас-сейчас… – Линдси полез внутрь платья, расслабляя корсет на обросшей мужской груди.
– Как вас только пустили? – улыбнулась взволнованная новостями девушка. Бумага нашлась после долгих шуршащих поисков почти за поясом. Пока кок восстанавливал маскарадный костюм и подрисовывал красным губы, Гвен развернула твердую желтоватую бумагу без печати и прочла вслух размашистым почерком ровно два слова: «Жди свадьбы».