– Я понимаю. – Сдвинув брови, маскируя злостью свою потерянность, проговорила девушка, глядя, как горничные, словно ничего особенного не слышат, продолжают расправлять платье и расшнуровывать корсет.
– Твое положение шаткое. Но есть и сильные стороны. Их несомненно больше. Не стоит раскрывать всех карт сейчас. Тогда, возможно, их не придется раскрывать совсем. Тогда мы сможем выиграть всю партию.
– Поняла! – решительно подняла подбородок Гвинелан, прежде, чем ее успел коснуться Шеллерт. – Принесите мою сумку. Надеюсь, я понятно высказалась.
Платье было скомкано в кучу и вручено в растопыренные руки ошарашенной служанке. Гвен указала теткам на дверь и отвернулась к окну, сложив руки на груди. Мужчина довольно ухмыльнулся, вытолкал прислугу и вышел, не запирая двери.
Через четверть часа в комнату внесли полотняную заплечную сумку. Вслед за стражником в дверной проем втиснулась девчонка лет тринадцати-четырнадцати, в брусничном, еще детском платьице, не прикрывающем щиколоток. Кроткое создание с фонтаном рыжих мелких кудрей и веснушчатым лицом внесло огромный полный таз и вернулось за парящим углями утюгом.
После морской прогулки, лесного перехода, визита в публичный дом, болотистого петляния и стремительных перелетов заплечная сумка представляла собой жалкое зрелище. Залитая зеленой грязью с одной стороны, и, обтертая от грязи черной – с другой… она, тем не менее, обрадовала хозяйку.
Гвен растянула шнуровку и стала вынимать свои вещи, а рыжая вернулась, неся щелок и, уже знакомый, плащ с меховой оторочкой по вороту… Вероятно, слуги посчитали, что это тоже ее вещь.
Наследница рода Трюдор, с минуту, не мигая, смотрела на плащ, потом закрыла глаза и уткнулась в него носом. Слез не было. Обида и ужас тоже отступили перед мыслью, что Алана больше нет.
Стоявший за приоткрытой дверью Шелерт отвернулся и, уже не скрываясь, стал спускаться, небрежно стукая каблуками о ступени. Провальный эксперимент.
Девушки поглядели друг на друга и, без слов, начали готовить наряд. В отдельном тугом свертке из пергамента и рогожки лежало голубое сарсенетовое, с шелковым гауном, платье. Бумага, вся зеленая от тины, тем не менее, сберегла наряд чистым. Ее скромное сокровище. Единственный сохраненный наряд, принадлежавший ее матери. От ткани шел легкий запах яблок, жасмина и гиацинта – так пахла ее мама.
– Хорошо, что стирать не придется, а то не успели бы к вечеру. – Подала голос новая служанка. – Меня Фрит зовут.
– Фритсвильд… – вслух произнесла Гвен, задумавшись. – Значит мирная и сильная… хорошо, Фрит, здесь есть другая сильно заляпанная одежда. Надо постирать, пока есть время. Я займусь, а ты погладишь.
– Хорошо, госпожа. – Кротко кивнула девчушка и сноровисто распластала платье на монашеской жесткой кровати. Тяжелый утюг в ее руках двигался так виртуозно, словно весил как пустой чайник. Гвен выдохнула, больше не переживая о своем сокровище и натерла щелоком второе.
***
Дворяне стали приезжать ко двору сразу по нескольку человек. Лакированные кареты, с обитыми черным металлом крышами и блестящими на дверцах, отнюдь не декоративными, гербовыми щитами, стройными рядами заполняли огромный двор. Гостей просили пройти в парк, где, по случаю жаркого погожего дня был накрыт длинный стол под белыми скатертями с черными алтабасовыми салфетками и полотенцами, по которым вились золотые и серебряные тканые диковинные растения, и плющ обвивал меч с прямой гардой, напоминавший крест. Таков был королевский герб Альбы.
Гости встречались, дружественно жали руки и хлопали друг друга по плечам, тем не менее, украдкой настороженно оглядывая стражу и высокие замковые стены.
– Ну, что, лорд Кастэл, дела ваши были не плохи, раз отрастили такое пузо. – Предводитель дворян, Лорд Дидал Малаган поднес старому другу кубок вина, кидая в рот сочную виноградину.
– Ключевое слово, что были. – Жуя кус вяленого мяса, отозвался Генри, самый богатый из присутствующих здесь. – Слышали, что свадьба была королевская, вперед похорон и панихиды, а вот кто с кем велено было не слышать.
– Говорят, Шеллерт-то сиротливую пташку в плен взял, да крылышки ей подрезать хотел вместо наших голов… – шепнул, нарочито громко, поглядывая на стоящего молча стражника, Дуэйн Лэрвиг, дворянин весьма влиятельный, а потому имеющий свое веское мнение по любому вопросу.