Дверь из шкуры, натянутой на сухие палки, распахнулась, впуская душный воздух наружности. Старик, тихо и неспешно подошел.
– Ты считаешь, что все свои дела на этой земле сделал? – пробурчал он себе в воротник, словно от умиравшего зависело его состояние.
Алан зло уставился на шанти, не мигая. Взгляд расфокусировался, смешивая пригоршнями жгучего песка все краски едва различимой реальности.
– Ну, и что бы ты сделал, если бы смог подняться и жить? – старик что-то намешивал в глиняной неровной чашке деревянным венчиком. Храмовник закрыл глаза: перед внутренним взором поплыли картины недавнего падения, и ее глаза, полные ужаса и неба. Странное синее небо, что отражалось так четко в серо-зеленых глазах, словно в озерах болотной воды. Снова копья вонзались в плечи, а рука не успевала парировать меч, легко вспарывающий нарядное черное одеяние без боковых защитных сегментов.
– Что ты будешь делать, когда встанешь?! – снова спросил шанти… да какая разница! Не смог. Не выкрал, не утащил, не защитил глупую девчонку, что, распахнув глаза и душу, убежала из неродного дома с первым встречным, посчитавшим ее за человека. Да какая ей разница, кто мог прийти? Разве волчара не мог забрать ее раньше, запечатлев льняным пятном свой образ на веки в чистом глупом сердце? Что хочется сделать?! Исправить ошибки!
Девушки, тихо переговариваясь, и, качая заплетенными головами, стянули рубашку с больного. Его трясло, не было сил сопротивляться. Сжав зубы, он смотрел, как сдирают прилипшие к ранам лечебные повязки. Шанти взял пузырек и принюхался.
– Намажьте. – Почти рыча от боли, снизошел до просьбы Алан.
– Добавь в мазь. – Старик передал помощнице раствор.
– Что это?
– Это выжимка из надпочечников акулы. Поможет воспаление замедлить.
– Тело не приняло драконьей крови. Он умирает.
– Нам не тело спасать. Нужно время для разума. – Отрезал старик.
– Что ты хочешь? – Алан внимательно поглядел на него, покорно слушая, наверное, впервые за два проведенных вместе дня.
– Причина не в бренной оболочке. Рана в твоей голове. У нас около трех часов, чтобы разобраться с этим, или ты умрешь.
– Что мне делать? – тень фыркнула в кулак, кивая, что с горящим хвостом, ворон готов сотрудничать хоть с шанти, хоть с самим чертом.
– Посадите напротив. – Скомандовал старик. – Он готов. Кутать не надо. Разожгите круг.
Палатка зашлась пламенем, словно облитая смолой. Кое-где, среди прогорающих шкур появились дыры, в них было видно племя дикарей. Они все обратили взоры в сторону пожарища. Женщины танцевали полуголые, преклоняя колени в такт музыке. Мужчины расположились, скрестив черные ноги, рядом с костром сидел Зедекия, сверкая стеклами очков. Его взгляд прожег дыру в итак изрезанном теле. Уж если лекарь не стремился к нему зайти, то дела больного явно плохи.
Алан, наконец, поглядел в черные, полные звезд, глаза старика. Шанти – это звание человека, постигшего в совершенстве какую-то стихию или учение, способного к перемене предметов или их свойств. И, совершенно не ясно, какая стихия у этого древнего дикаря. Мысли тихими звездочками разлетались за пределы рассудка, следуя взглядом за огоньками в глазах седовласого.
– У нас мало времени. – Напомнил умирающий, все еще дрожа от холода, хотя весь шалаш горел, обложенный снаружи все новыми вязанками хвороста. Лишь присутствие старика дарило надежду, что племя не стремится, наконец, прибить недорезанного слугу господа. Ряса храмовника давала много привилегий… в других обстоятельствах. Сейчас не было и ее. Лишь голые плечи, бугрящиеся желтыми и коричневыми порезами.
– Времени нет. – Согласился старик.
–Ну, так командуйте! Что мне делать? – повторил Алан.
– ВНЕ времени – времени нет. – Четко повторил шанти. Звездочки горящего шатра, отражающиеся в его глазах, перестали падать и замерли. Росланг осознал, что даже не дышит. Он внимательно глядел в черные глаза, пока весь не погрузился в них. Здесь была странная пустота. Белые нити различной структуры и толщины спускались из необозримо бесконечно далекого «верха» к неизвестному неразличимому «низу».
– Это не то, что нам нужно. – Подал голос, откуда-то издали, шанти.
– Что я должен искать? – Алан заметно нервничал, но старался держаться спокойно.
– Ты ищешь во мне, а надо искать внутри. – Мир сделал кувырок, перевернувшись с ног на голову. Послышался звук перьев. Темнота и черные зеркала, не отражающие путника.
– Глупо полагать, что только то, как ты поступал в бою, отражает тебя как человека. – Прокомментировал увиденное шанти. Алан смутился. Зеркала пропали. – Мы идем к месту последнего сохранения. Вот, уже появляется узорчатый купол.