Энц приложил свою ладонь к лобовому стеклу отвлекшегося недобитого меня. За ухом кольнуло. Вероятно, инъекция чего-то бодрящего и стимулирующего, потому как в голове поднялась волна тошноты и внемозговой дикой ярости.
– Можешь двигаться? – задумчиво осведомился главный, который меня совсем недавно пытался убить собственными руками в общем зале. Молча киваю. Энцзадумчиво отпускает шлем и машет мне в сторону других каменных округлых холмов, в которых я осознаю яйца в пищу негодные. Не узнал? Сомневается? Там уже есть практически развитые особи нагов. Еще не вылупились. Я выбираю самое крупное и достаю из потайного отсека на запястье свой клинок. Кнопка затачивания, и лезвие, невидимое сверху, озаряется молекулярной вспышкой. Рывком срезаю треть боковой стенки окаменелого яйца. Энцтакже внезапно и неуловимо ускользает налаживать следующего бойца, корчащегося в электро-магнитнойловушке. Я гляжу, как он поднимает в руках трещащий от высокого напряжения шлем, отделенный от шеи клона и становится похож на жесткого светлого бога. Он уже не следит за мной, и я прячусь за вскрытым яйцом. Внутри скорлупы, во влажной полупрозрачной вакуоли, чуть шевелится будущий ребенок, не задетый мной. Если никто не заметит его сейчас, то он сможет выжить.
Не знаю, откуда во мне жалость к чужакам. Может, влияние Тиу, а, может, нежелание убивать существ, еще не рожденных и уязвимых. Невинную будущую жизнь. Снимаю шлем, чтобы не быть замеченным. Светло-серая грязь быстро приходит на помощь, смешиваясь с яичной субстанцией, размазанной по земле, покрывая моеваляющееся тело и голову.
Черные малочисленны. Половина оставшихся хватает куски своих собратьев, по приказу Энца. Его взгляд ищет меня. Странную диковину, работающую после сбоя, и не находит. Ему некогда. Руки светящегося хозяина марионеток порхают, указывая цели. На бока целых яиц бросили что-то липкое, похожее на комья глины.
Мне не до скорлупы и эмбрионов, я ищу глазами Дахати и остальных детей и не нахожу. Капитан наговлежит на земле, глядя светло-серыми, практически белыми глазами в небо. Вертикальные зрачки превратились в тончайшую черную полоску. В его ребрах торчит обломок палки, проткнувший легкое насквозь и приковавший к земле.
Раздается взрыв. Все округлые холмики лопаются. Хруст защитной скорлупы и брызги нечеловеческой крови. Меня рвет. Кажется, контузило. Яйцо рядом со мной – единственное не было взорвано. Но я вижу, как вакуоль окрашивается десятком красных пятен, где осколки проткнули еще не вылупившееся нежное тельце.
Я пытаюсь кричать от злости и непонимания, но беззвучный крик оборачивается предсмертным хрипом. Во мне столько посеченной плоти, что дрыгаться и дрыгаться, пока регенерация все это переварит. Практически на костях, упрямо ползу к центру бывшего купола, в поисках хоть кого-нибудь из моего отряда. Дети. Неужели, их тоже посекло? Скорлупа и слизь разъедают предплечья. Ног не чувствую, но надеюсь, что они еще болтаются там, где-то позади.
Подминаю слезящееся заляпанное лицо к небу и пытаюсь понять, где был центр разрушенного купола. Внезапно пальцы касаются чего-то мягкого и красного. С трудом сжимаю кулак и понимаю, что это волосы маленькой седой девочки. Все, что от нее осталось рядом с неопознаваемым кроваво-костным месивом…
– Заче-е-е-ем?! – хриплю я, кажется, все-таки сдвинувшись психикой от увиденного. В этом крике все мое непонимание и злость. Зачем убивать своих?! Зачем брать в пищу сознательную расу?! Зачем убивать все, что не годится в пищу?!.
Кажется, в грудной клетке хватает острых обломков, они начинают колоть все и разом. Теряя сознание от боли, я вижу, как появляются другие наги. Женщины рыдают, беззвучно крича. Мужчины молча открывают рты и тычут вменя ногами. Или я уже ничего не слышу? Точно не чувствую. Темнота и обнимающая меня со всех сторон матушка-кровавая Земля.
Глава 38
Опухшие веки не хотели открываться. Рука потерла их и упала обратно. Теплый плед синего стандартного цвета. Новый комплект – еще пахнет герметичной упаковкой. Такой еле ощутимый аромат. Системе не объяснишь. Пальцы, словно окоченевшие за ночь, гнуться не хотели, забыв, как сокращаются мышцы. Лорик потянулся. Запястье показывало 4:58. Бело-серая каюта. Белый форменный костюм лежит рядом на стуле.
– Олис! Что это за шутки?! – Фил вскочил, нащупывая выключатель в обычном месте. Глаза ослепли на пару секунд. Он снова кинулся на кровать, ощупывая девять нацарапанных черточек за ней. Их не было! Ощущение потери, огромной потери – неужели последний месяц был всего лишь сном?! Навеянным какой-нибудь наркотической дрянью, подмешанной в еду?