Скрестив пальцы рук и спрятав за ними лёгкую усмешку, Эдем пристально следил за Рэйтану, который так и не притронулся к угощению. Холодность отразилась на лице Рэйтану, когда он оторвал взгляд от собственной чаши, где неспешно двигалась по кругу энергия убитого дуатца. Тогда Эдем бросил заинтересованный и чуть торжествующий взгляд на Аминя. Тот, от напряжения прикусив кончик высунутого языка, тщательно вычерчивал на плазменном экране танцующий женский силуэт. Его чаша с самым большим количеством энергии дуатца также осталась нетронутой.
По окончании собрания Рэйтану первым выскочил из зала. Чувство удушья гнало его прочь от дворца Эдема с невероятной скоростью. Недовольно задерживаясь у каждых врат, он вежливо раскланивался с грозными охранниками, а затем снова пускался бегом, уже не задумываясь, насколько неприличным, нелепым и подозрительным это выглядит со стороны. Весь в своих мыслях, полностью охваченный разрываемыми его душу чувствами, он, вылетая из парадных дверей, неожиданно столкнулся с Аминем.
— Ой! — потёр ушибленный нос Рэйтану. — Как ты так быстро здесь оказался?
— Ой! — передразнил его Аминь. — Надо не только по прямой уметь бегать, но и потрудиться разузнать обходные пути, — многозначительно дёрнул бровями Аминь.
— Если ты считаешь, что я был слишком прямолинеен на Собрании, то зачем поддержал меня? — насупился Рэйтану.
Аминь не ответил. Вместо этого он предложил пройтись по саду. Они шли в тишине, разрезаемой лишь пением многочисленных птиц. Со стороны можно было подумать, что они идут в полном безмолвии, но это было не так. Общение их происходило на совершенно ином уровне. Дойдя до развилки, Аминь остановился и серьёзно посмотрел на Рэйтану.
— Как удивительно звучит твоя душа, Рэйтану, — тихо произнёс он, — но тебе не хватает нескольких аккордов. Без них даже самая волшебная мелодия будет казаться дисгармоничной и незавершённой.
— Да? — засмеялся Рэйтану. — И что же это за таинственные аккорды?
— Вот скажи мне, — прищурившись, приблизился к нему Аминь, — что ты видел, пока мы шли рядом?
— Тебя видел, — нахмурился Рэйтану. Он ещё со времён прохождения обучения у своего наставника ненавидел подобные каверзные вопросы.
Аминь покачал головой, будто перед ним стоял несмышлёныш, а не серафим высокого ранга:
— Ну, хорошо, простим твоим глазам слепоту. Скажи, а какие песни ты слышал?
— Песни? Звуки твоей прекрасной души, Аминь, заполняли собой всё вокруг. О чем ты?
Аминь снова покачал головой.
— Эх, Рэйтану, значит, ты слышал лишь какофонию.
— Твоя душа — какофония?! — расхохотался Рэйтану.
— Увы, но для тебя пока что — да.
— Но почему ты так решил?
— Потому что ты глух в первую очередь к себе. А как глухой может слышать музыку другого и рассуждать о ее красоте?
— Я не глухой. У меня прекрасный слух, и я отлично пою... — обиделся Рэйтану.
Улыбнувшись, Аминь по-дружески похлопал Рэйтану по плечу и развернулся, чтобы уйти. Отойдя на пару шагов, он бросил через плечо:
— Приди в этот сад как-нибудь рано утром, пока здесь ещё никого не будет.
— Это ещё зачем? — крикнул ему вслед не на шутку рассерженный Рэйтану.
— Чтобы прозреть и научиться слышать. — И Аминь скрылся за обширным цветущим кустарником у поворота.
В ответ Рэйтану тихо, но взбешённо зарычал, подобно собственному сфинксу. Тот всегда так выказывал своё неодобрение, если Рэйтану выигрывал у него в какую-нибудь азартную игру.
— Прозреть... прозреть... — фыркал он, выходя из сада и отправляясь к себе домой. — Что я не видел в этом саду?! Если он думает, что, проторчав три длиннющих срока на посту главного советника Эдема, он шибко прозрел, то сильно ошибается. Это он слепой, а не я, если не видит, что творится в Галактике при нашей власти!
Но уже ночью Рэйтану не мог найти себе места, чтобы успокоиться. Совершенно не понимая, что именно так задело его в словах Аминя, он рванул обратно в Эдемский Сад. Решив в кои-то веки довериться кому-то, кроме себя самого, он последовал совету Аминя и попытался расслабиться, выбросить все свои думы, очистить сознание от ненужных размышлений, отягощающих его душу и с чистым, открытым взором вступил в Эдемский Сад.