Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской стороны".
…Теперь нам кажется, что об афганской войне мы знаем все или почти все.
Да, афганская война — это наша биография. Биография страны. И какая бы она ни была — героическая, кровавая, позорная — такой теперь останется навсегда.
Война более многозначна, чем мир. Для одних — это подвиг, мужество, героизм, для других — позор, кровь, смерти тысяч ни в чем не повинных людей.
Будем же правдивы перед собой и историей, не станем смешивать святое и грешное, низменное и высокое. Всего хватало на этой войне, как, впрочем, и на десятках других.
Люди боятся войны, проклинают ее и вновь воюют. Самое таинственное во всем этом — начало. Как начинаются войны?
Нас отделяет более пятидесяти лет от 22 июня 1941 года, но мы до сих пор исследуем причины ее возникновения, препарируем события, ищем ответ на вечный вопрос: кто и как?.. Как же начиналась афганская война? Кто ее начинал? Сегодня это уже доподлинно известно: десантники генерала Ивана Рябченко, "мусульманский батальон" и две таинственные группы Комитета госбезопасности под кодовым названиями «Зенит» и «Гром».
О "мусульманском батальоне" сказано достаточно, о десантниках написал книгу сам Рябченко, а вот о группах «Зенит» и «Гром» неизвестно почти ничего, за исключением разве что фамилий первых героев, да нелепых, вздорных и зачастую грязных выдумок об их действиях на афганской земле.
Марк Урбан, автор книги "Война в Афганистане", на которую так часто ссылаются в нашей печати, утверждает: "27 декабря… к вечеру, парашютисты двинулись к центру Кабула. В 19.15 местного времени они вошли в министерство внутренних дел и разоружили его сотрудников. Другая группа… достигла дворца Дар-уль-аман".
Если бы так просто — пришли и разоружили. Нет, никто не складывал оружия. Министерство было взято штурмом.
Что же касается "другой, группы", то десантники действительно достигли дворца и даже, в азарте боя перепутав своих с чужими, вступили в перестрелку с "мусульманским батальоном", переодетым в афганскую форму.
Но к тому времени дворец уже был захвачен. Кем? Группами «Гром» и «Зенит».
"Гром" — это и есть, по существу, группа «А», "Зенит"… Впрочем, все по порядку.
В «УАЗ» начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова набился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на другую. Пешком шагать не хотелось, ночь, темнота, лес, под ногами сыро. Потому и решили — лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
"Гриша", как звали между собой начальника кафедры преподаватели, сидел впереди, на месте старшего машины. Ехали долго. «УАЗ» петлял в темноте лесными дорогами, выхватывая лучом фар то белые стволы берез у обочины, то глухую черноту чащобы, то кустарник прямо на пути. Офицеры уже поглядывали на часы: по времени должны были бы приехать.
— Заблудился Гриша, — шепнул чуть слышно кто-то из молодых преподавателей, — во, хохма будет…
— А ты сам на его место сядь, хохмач! — вступился за Бояринова другой.
И опять ночь, размытая дождями, едва приметная дорога. Бояринов, до этого, казалось, дремавший, встряхнулся, наклонился к водителю:
— Потише, Вася. Сейчас будет маленький поворотик, ты прижмись к левой стороне и тормозни на минутку.
— Что, Григорий Иванович, — пошутили в машине, — мину заложили?
Полковник не ответил. «УАЗ» притормозил, остановился. Бояринов открыл дверцу, вгляделся в темноту, удовлетворенно вздохнул:
— Тут, моя птичка, тут, родимая, на гнезде сидит. Уже яйца отложила. — И кивнул шоферу: — Трогай потихоньку, только не газуй. Спугнем.
Автомобиль качнулся и почти бесшумно пополз вперед. В салоне притихли. Вот так Гриша! За поворотом выехали на знакомую опушку.
— Все, ребята, выгружайся, — сказал Бояринов, — третья учебная точка. Как заказывали… А ты, Анатолий Алексеевич, посиди пока, — обратился он к преподавателю кафедры Набокову, — дело есть.
Набоков смотрел, как, удивленно озираясь на Бояринова, вылезают из «УАЗа» молодые преподаватели. Они считали, что Гриша заблудился. Невежды. Гриша не мог заблудиться. Гриша — бог в ориентировании, видит, будто сова, в темноте. Лес, как книгу, наизусть читает.