– Не поняла. Это что тут у вас происходит?
Лейфгунд отдернул руки, а Тэсса отпрянула так, что едва снова не упала. Момент был упущен, и она снова замкнулась в себе, только пальцы все еще хранили тепло чужих прикосновений.
– Ник, я слышала, у вас еще один психованный скончался, – как ни в чем не бывало продолжила Лиенн и подошла к подруге. – Что это у тебя? Покажи.
Тэсса терпеливо перенесла еще один осмотр. Цоминь не отличалась деликатностью Лейфгунда, так что пришлось пережить несколько неприятных минут, в течение которых Тэсса пыталась понять, что смутило ее в словах Лиенн. Доктор тоже подозрительно примолк.
– Вроде ничего страшного. Он тебя не поцарапал, надеюсь? Мы еще не знаем, чем это может обернуться.
Тэсса перевела взгляд на Николаса, и тот отчего-то опустил голову.
Поняла!
– Еще один! – воскликнула Тэсса. Лиенн округлила глаза. – Были еще случаи? Это какая-то инфекция? Вирус? Почему ты мне не рассказала?
Вмешался Лейфгунд:
– Мы не имели права, по-прежнему не имеем, так что, пожалуйста, держи увиденное и услышанное в секрете. Но Тэсса уже загорелась.
– Я впервые вижу такие симптомы, что это?
– Не знаю, – Николас присел на край кушетки и, сам того не замечая, снял очки и принялся методично протирать стекла краем халата. – Поверь мне. За последние несколько дней это уже второй случай. Боюсь, это и правда что что-то новое, совсем новое.
– Что у них общего? У этих двоих?
Цоминь нахмурилась, и за нее ответил Николас:
– Я не могу тебе сказать. Прости.
– Я все равно узнаю.
– Тэсса, – Николас поднял голову, и свет лампы молнией сверкнул по очкам. – Я прошу тебя, не вмешивайся. Это… Эта болезнь может оказаться заразной. Мы держим все в секрете не просто так. На это есть причины.
Лиенн важно кивнула. Тэсса беспомощно оглянулась на подругу, но не нашла поддержки. Уже не в первый раз за последние два дня.
– Вы не сможете долго это скрывать. Кто-нибудь из медперсонала проболтается.
– К этому времени мы что-нибудь придумаем.
Тэсса упрямо сжала губы. Как доказать им, что молчать – глупо? Своей секретностью они могут спровоцировать вспышку вируса, наподобие той, которая унесла много жизней двадцать пять лет тому назад. Лейфгунд по своему расценил ее молчание:
– Тебе нужно отдохнуть.
– Я ее провожу, – Лиенн взяла подругу под руку и вывела в коридор. Там, прислонившись к прохладной стене, Тэсса тихо спросила:
– Тот человек… он умер?
Лиенн внимательно посмотрела на нее и равнодушно бросила:
– Мозг буквально взорвался.
Тэсса вспомнила искаженное мукой лицо и решительно отклеилась от стены:
– Хочу спать.
– Я все улажу с твоим начальством, идем домой, я провожу тебя.
– Ли...
Лиенн повернулась.
– Нет, ничего.
Пустая холодная комната навевала тоску. Поспать нормально не удалось, те несколько часов, что девушка промаялась в постели, перекатываясь с боку на бок, лишь добавили головной боли. Надоедливый лучик просочился сквозь шторы, пощекотал нос и, удивительное дело, напомнил о том, что время обеда успело пройти. Тэсса выбралась из-под одеяла, прошлепала, едва волоча ноги, к буфету, залезла в него в поисках пропитания и вдруг поняла, что совсем не хочет есть. Более того, при мысли о еде к многострадальному горлу подкатывала тошнота.
– Ну уж нет, так дело не пойдет, – сама себе строго сказала Тэсса. Привычка разговаривать с собой возникла не так давно, после того, как несколько лет назад девушка обнаружила, что больше в этой комнате разговаривать стало не с кем.
У одиночества есть одно полезное свойство – оно позволяет без проблем подумать о том, на что в иных обстоятельствах просто не хватало времени. Хотя то же самое свойство вполне могло обернуться и неприятной стороной. Так, Тэсса, как ни старалась, не могла избавиться от мыслей о случившемся в реанимации. Пометавшись немного в четырех стенах, она не нашла в себе сил спокойно дожидаться новостей и, наскоро собравшись, покинула свое скромное жилище, пусть Лиенн такой поступок бы и не одобрила