Алгард что-то кричал, однако Тэсса ничего не расслышала, потому что, неловко подвернув ногу, покатилась кувырком и остановилась глубоко в низине, чудом себе ничего не переломав. Лиенн поблизости видно не было, Тэсса с трудом поднялась и поковыляла вперед, к зарослям незнакомого кустарника – единственного места, где можно было спрятаться.
– Лиенн! – Тэсса прошла заросли насквозь и вышла к крутому берегу реки. – Лиенн! Я просто хочу поговорить!
Если честно, она не особенно ждала ответа, поэтому изрядно удивилась, услышав за спиной:
– А я просто хочу тебя убить.
Тэсса развернулась и отпрянула, встретившись с устремленным в лицо дулом пистолета.
– Осталось всего два патрона, – спокойно продолжила Лиенн. Выглядела она потрепано и жалко, в порванных чулках и бесповоротно испорченном платье. – Один для тебя, другой для меня. Умрем вместе, как тебе такой конец?
В ее темных глазах плескалось настоящее безумие, тихое, и от того действительно опасное.
– Ты сошла с ума, Ли, – Тэсса отступила на шаг, пистолет дернулся, и ей пришлось поспешно замереть на месте. – Нам вовсе незачем умирать. Мы можем вернуться к прежней жизни…
– Никогда! – Цоминь свободной рукой смахнула злые слезы. – К этому унижению я больше не вернусь!
– Если ты все расскажешь...
– Заткнись же ты, дура! Дура! – Лиенн в исступлении схватилась за рукоять обеими руками, дрожащий палец лег на курок. – Ты совсем ничего не понимаешь!
– Не понимаю, что ты польстилась на обещания безбедной комфортной жизни, даже не озадачившись вопросом, кому и зачем это было нужно? Думаешь, я никогда не замечала, как мрачнела с каждым новым бросившим тебя парнем? – Тэсса не хотела быть жестокой, просто уже не могла остановиться. – Ты ведь тоже боялась не успеть выбрать. Ты боялась, что тебя заставят выйти замуж за какого-нибудь трудягу, на которого ты бы в жизни не взглянула. Поэтому ты искала и искала, и искала, прыгая из койки в койку, и не хотела слушать, что это неправильный путь.
– А ты меня не учи, – зло прошипела Лиенн и второй рукой удержала трясущийся пистолет. – Ты даже не человек. Ты… ты лабораторная крыса, ты манекен, с которым делали и будут делать все, что угодно. Ты… ты вернешься в свою клетку, помяни мое слово.
Она задыхалась и не могла контролировать бьющую ее крупную дрожь. Тэсса облизнула губы.
– Тогда просто скажи. Скажи, кто велел меня вернуть? Кто это человек?
– Я тебе ни слова больше не скажу, дрянь!
– Просто скажи имя! – Тэсса шагнула к ней, и Лиенн резко вытянула руки.
– Сдохни!
Тэсса хотела зажмуриться, но от страха даже этого не смогла, и поэтому увидела, как расширились глаза Цоминь, ее удивленный взгляд был устремлен куда-то за спину Тэссе:
– Ты? Стой. Нет, ты не можешь…
Тэсса осторожно обернулась и краем глаза увидела изящный силуэт с блестящими на солнце кипельно-белыми волосами. Все окончательно запуталось. Он появился, чтобы помочь или чтобы погубить?
– Не приближайся, – предупредила Лиенн, направляя пистолет уже на него. – Ублюдок, чтоб ты сдох! Мутант чертов!
Ни одно из оскорблений не задело Хьорне и даже не замедлило его шаг. Остановившись рядом с Тэссой, он внезапно заговорил:
– Уходи.
Лиенн упрямо дернула подбородком:
– С какой стати? Я не буду смотреть тебе в глаза, и ты ничего не сможешь мне сделать. Смотри, как я убью твою драгоценную Марию.
Беловолосый никак не отреагировал, и тогда Лиенн не выдержала напряжения и выстрелила. Тэсса готова была поклясться, что на расстоянии меньше, чем десяток метров, промазать попросту невозможно, однако Хьорне немыслимо извернулся, и пуля вошла в левое плечо. Несколько капель крови попало на Тэссу, и ее пронзил огонь.
Мальчик был очень хорошенький, похож на ангела из сказок, которые рассказывала мама. Марии он нравился, только совсем не хотел с ней играть. Взрослые забирали его чаще, чем саму Марию. Может, он поэтому всегда был такой грустный?
– Не трогай его, – часто слышала она. – Он тебя не понимает.
Но Хьорне понимал. Иногда он отвечал на вопросы, но никогда, ни разу, не смеялся. Даже когда она подарила ему свое единственное сокровище – цепочку, которую она подобрала на улице, он не поблагодарил, но и не отказался. Мария думала, что ему, наверное, было больно и его никто не жалел. И тогда она подсаживалась к нему, с трудом взбираясь на слишком высокий для пятилетней малышки стул, и брала за худенькую ручку: