Естественно, встал я разбитым. Чтобы прийти в себя, пришлось выпить специальный эликсир из отцовских запасов. Составлять такие нас учили в школе, но зачем возиться, если есть готовые?
Перемены между уроками я посвятил тому, что ещё раз проштудировал доступную информацию о Василии Хомякове. Несмотря на успешную коммерцию, он держался скромно и в высший свет не лез. Жениться не спешил, детей — по крайней мере, таких, о которых было бы известно — не имел. Ни в каких организациях, кроме столичного Дворянского собрания, не состоял. Да и там лишь числился, активным членом не считался.
Правда, посещал раз в неделю клуб для холостяков. Но эта ниточка как будто никуда не вела.
В общем, я не мог найти ни одной причины, по которой Хомяков хотел бы убить придворного алхимага. Если только он не задался целью помешать ему успешно завершить свои исследования. Так, может, он работал на И-чан? Или ещё каких-то врагов империи?
Нет, маловероятно. Завод Хомякова производил разведывательные дроны, а фабрика — военную амуницию. Очевидно, что его проверили на лояльность самым тщательным образом, прежде чем давать госзаказы.
К середине дня я пришёл к выводу, что единственный способ разобраться с Хомяковым — познакомиться и вывести на прямую конфронтацию. Только так эту лису можно было вытащить из норы.
Оставалось придумать, как это сделать.
Вариантов было несколько. И среди них наиболее перспективным казалось вступить в холостяцкий клуб и там уже, приглядевшись к цели, вступить с ней в контакт и заставить действовать. Вот только в чёртов клуб не принимали несовершеннолетних. Даже если ты князь. Иначе говоря, соплякам было не место среди взрослых дяденек, которые хотят пообщаться, но не имеют возможности делать это дома.
Озарение пришло, когда я собирался домой. Из-за ремонтых работ после нападения химеры тренировки по аэрболу были приостановлены, так что у меня вновь оказалось полно свободного времени.
— Глянь, Ярик! — протянул мне телефон Левшин. — Новости о Шмидте!
О, никак случилось то, чего я ждал!
Взяв мобильник, я пробежал глазами новость: барон скоропостижно скончался у себя дома. Врачи в недоумении, дочь скобит, дворянство оплакивает потерю верного сына Отечества. Подробности ждите в следующих публикациях.
— Повезло, — сказал я, возвращая телефон.
Михаил кивнул. С облегчением.
— Да уж, — сказал он. — Теперь можно спать спокойно.
Мой сон и так был достаточно крепким, но я изобразил радость. А в голову пришла идея: обратиться к Евгении. У неё полно связей. Она точно сможет узнать для меня, как подобраться к Хомякову. Если же откажется… Нет, не поспеет. Больше всего теперь она хочет вернуть лицо. И ради этого сделает, что угодно. Так что, не теряя времени, я позвонил ей, как только распрощался с одноклассниками.
Трубку девушка взяла быстро — не пришлось ждать и трёх гудков.
— Да? Евгения Шмидт.
— Ярослав Мартынов. Есть дело. Можем встретиться?
Последовала пауза. Затем в трубке раздалось:
— Хорошо. Сегодня в шесть я буду на открытии выставки в Русском музее. Найдите меня.
До озвученного времени оставалось почти три часа. Сев в машину, я велел шофёру везти меня домой. Там пообедал, переоделся и отправился в музей.
Прибыл на место без десяти шесть. На крыльце народу почти не было, а вот внутри обнаружилась целая толпа. И очередь в кассу. Вернее — несколько в разные окошки. Похоже, эта выставка считалась каким-то культурным событием. Прихватив со стойки рекламный буклет, я встал в одну из очередей. Опоздать никуда не боялся: Евгения непременно меня дождётся, когда бы я ни пришёл.
Народ двигался быстро. Не прошло и пяти минут, как мне уже высунули из окошка билет в обмен на триста рублей.
За это время я успел изучить буклет. Вторая персональная выставка графа Щукина — работы в стиле имперского реализма. Хм, даже любопытно, что это такое. Судя по паре крошечных репродукций, размещённых на буклете, художник изображал жизнь страны с монументальным пафосом.
Картины, впрочем, меня мало интересовали. Я приехал не ради искусства, а чтобы встретиться с Евгенией Шмидт. И, судя по количеству народа, найти её будет непросто.
Выставка занимала четыре зала. Работы висели не только на стенах, но и на стендах, установленных в виде лабиринта. Также имелись интерактивные стойки, на которых можно было почитать как о самом художнике, так и о его картинах.
Я протискивался сквозь посетителей, почти не обращая внимания на полотна и выискивая взглядом девушку. Прошёл первые два зала и понял, что она вполне могла за это время пройти в другую сторону. Чёрт! Сколько же мне здесь толкаться?