В то утро я сделала то, чего обычно не делаю. Это не в моем характере. Я заплакала. Не перед Жюлем. Плакала, когда умывалась. Мне пришлось сбрызнуть лицо холодной водой, потому что глаза покраснели.
Спасибо Оскару. Благодаря его присутствию я не заплакала снова. Как можно впадать в меланхолию, если напротив тебя в экипаже сидит певчая птица словесности.
— Ну вот мы и приехали. — Оскар выглядывает из экипажа.
Я тихо вздыхаю. Мы прибыли. До разлуки с друзьями остались считанные мгновения. Я делаю глубокий вдох и изображаю на губах улыбку, а Жюль достает карманные часы. Я улыбаюсь, потому что они напоминают мне о трудных моментах в моей жизни, когда мы впервые разговаривали в кафе. Я умоляла его о помощи, а он смотрел на часы и вел себя так, словно я ненормальная.
Слезы наворачиваются на глаза, и я встаю, намереваясь выйти из экипажа.
— Не спешите, дорогая Нелли. — Оскар достает бутылку шампанского. — Мы приехали раньше времени, я позаботился об этом. Мы не уедем, не выпив за вас, Нелли, бесподобную девушку, которая навсегда останется в наших сердцах.
Мы поднимаем бокалы, и Жюль произносит:
— Добавлю, что это невероятно смелая и находчивая женщина. Я не представлял, что женщина способна ни в чем не уступать мужчинам в их мире. Нелли не только останется в наших сердцах, но я когда-нибудь увековечу ее в своем произведении.[51]
— У меня нет слов. Мне оказано такое почтение. У меня есть только одна просьба.
— Да, пожалуйста.
Оскар наклоняется к Жюлю.
— Приготовьтесь, она очень современная женщина.
— Сделайте меня главной героиней. В ваших книгах женщина главной героиней не была никогда. И я хотела спросить: почему?
— Потому что, моя дорогая Нелли, женщины не способны совершать героические поступки, которые приходится совершать моим героям.
— Неправда. Женщина может все, что может мужчина. Ей просто нужно вложить свой разум в то, что она делает.
Жюль усмехается и говорит Оскару:
— Вы можете представить себе, чтобы женщина совершила кругосветное путешествие за восемьдесят дней, как Филеас Фогг?
— Так слушай же…
— Поезд отходит! — Оскар хватает мой бокал, а я едва сдерживаю себя.
Жюль снова достает эти проклятые карманные часы.
— Он прав. Идемте.
Я выхожу из экипажа и быстрым шагом иду к поезду, стараясь скрыть несвойственные леди эмоции в момент расставания, которое должно быть трогательным, но сдержанным. Оскар торопится догнать меня.
Раздается свисток, и я останавливаюсь перед вагонной подножкой. Я изо всех сил сдерживаю слезы. Так и есть — я уезжаю.
— Нелли. — Оскар поворачивает меня и горячо обнимает. Мне стало ясно, что у этого большого медведя, который говорит и одевается, как никто другой на планете, храбрость льва. — Я в самом деле буду скучать по вас. Вы спасли мне жизнь.
— Нет, это вы мне спасли жизнь. — Я не могу не обнять его снова.
Жюль похлопывает Оскара по спине:
— И за это я всегда буду благодарен. Не говоря уже о вашей поразительной смелости перед лицом врага.
Оскар смотрит на него так, словно хочет спросить, правду ли он говорит.
— Я совершенно серьезно. На меня произвел большое впечатление не только ваш интеллект, но также ваша сила духа и нравственная смелость.
Нравственная смелость. За завтраком мы говорили об Оскаре. Я заметила консервативному французу, что Оскар имеет смелость не только одеваться и говорить, как ему хочется, но и не покоряться копьям и стрелам тех, кто осуждает его сексуальные предпочтения как аморальные. «Кто мы такие, чтобы первыми кидать камень?» — спросила я его. Жюль покачал головой и сказал: «Пращам, Нелли, а не копьям. „Пращам и стрелам яростной судьбы“. Это из „Гамлета“. Пращи и стрелы — средневековое оружие. А в Библии сказано не „кинуть“, а „бросить“ камень».
— Последний звонок! Все по вагонам! Все по вагонам! Последний звонок!
Носильщик берет мой чемодан. Прежде чем я поднимаюсь на подножку, Жюль ловит мою руку. Я обнимаю его. И никто из нас не хочет разомкнуть объятия.
— Последний звонок! Все по вагонам! Все по вагонам! Последний звонок!
— До свидания, Жюль. Спасибо за…
— Нет, это я должен благодарить тебя, Нелли Блай. Ты вернула меня к жизни.
Когда я поднимаюсь на подножку, Жюль улыбается Оскару и громко говорит, чтобы я слышала:
51
Жюль сдержал свое слово. Образ мистрис Браникан в его одноименном романе навеян волевой и решительной Нелли. —