Палтов вошел и сел на первый попавшийся стул. На столе перед диваном горела лампа. Но комната была так велика, что едва освещалась ею. Углы тонули во мраке, и сразу нельзя было составить понятия об обстановке. Несомненно было одно, что комната загромождена мебелью и вещами. Палтов недолго ждал. Он вдруг увидел в дверях следующей, неосвещенной комнаты Алис. Она медленно и неслышно подошла к Палтову, который вскочил при ее появлении и невольно сделал несколько шагов ей навстречу. На ней был широкий белый капот из мягкой шерстяной материи. Густые, пышные волосы ее были распущены и схвачены на затылке широким пунцовым бархатным бантом. Лицо ее горело, а глаза странно блестели. Она протянула Палтову обе руки. Он почувствовал, что они влажны, а взглянув пристальнее на Алис, убедился, что она действительно больна. Она шаталась от слабости и казалась похудевшей.
— Сядьте скорее, — сказал ей Палтов, — вы, кажется, серьезно нездоровы. Что с вами? Вы лечитесь?
— Нет, — слабо улыбнулась Алис, садясь в кресло, — лечиться бесполезно. У меня душевный недуг.
— Что вы говорите?
— Меня преследуют галлюцинации. Мне все кажется, что я окружена врагами, и я тщетно ищу, кто бы мог защитить от них.
— А я?
— Хотите?
— Алис! — задушевным голосом прошептал Палтов.
— Вы несчастны. Скажите мне все.
Алис поднесла палец к губам.
— Тс! Послушайте, — возвысив голос, продолжала она, — не находите ли вы, что здесь слишком мрачно? Зажгите вон те канделябры перед трюмо.
Палтов послушно стал зажигать свечи в массивных золоченой бронзы канделябрах.
Комната мало-помалу вся выделилась из мрака. В ней дарил необычайный беспорядок. Ценные вещи перемешаны были с дешевым хламом. Но изумлению Палтова не было границ, когда взор его случайно упал на. рыцаря в стальных доспехах, стоявшего в углу. Он тотчас же узнал его. Это был тот самый рыцарь, который произвел на него такое неприятное впечатление в его первый визит к Алис в Петербурге или, по крайней мере, необыкновенно похожий на него.
— Как странно убранство этой комнаты, — сказал Палтов.
— Ничего нет странного, — возразила Алис. — Хозяин квартиры — антикварий.
— Он любитель или только торгует антиками?
— И то, и другое. Тут есть, впрочем, вещи, которых он не продаст ни за какие деньги.
— Например, этот рыцарь? — спросил Палтов. — Мне кажется, я видел его в петербургской вашей квартире.
— Его тогда только что купили и потом привезли сюда.
— Значит, и здесь вы живете у электротехника Девильсона?
Алис едва заметно улыбнулась.
— Тот остался в Петербурге. Он родной брат здешнего хозяина. Но не все ли вам равно?
Палтов не отвечал. Он кое-как добрался сквозь кучу сваленных и разбросанных на полу предметов до рыцаря и рассматривал его доспехи.
— Подите сюда, — повелительно крикнула Алис.
— Мне кажется, — сказал Палтов, — что в доспехах этих стоит человек. То же самое показалось мне и тогда.
— Какие глупости! — с досадой воскликнула Алис. — Подите же сюда и оставьте рыцаря.
— Я хочу снять с него шлем.
— А я вам запрещаю.
— Я начинаю думать, что в доспехах действительно прячется человек, — сказал Палтов. — Отчего вы так упорно не позволяете мне дотронуться до него?
— Это мой каприз. Подите же сюда, или я рассержусь. Рыцаря не смейте трогать.
Палтов отошел и сел рядом с Алис.
— Вы желали меня видеть, — начал он. — Что хотели вы мне сказать?
В это время в гостиную вошла девочка, встретившая Палтова. Она молча поставила на стол тарелку с пятью апельсинами и, положив перед Алис и ее гостем по небольшому серебряному десертному ножичку, так же тихо и незаметно удалилась, как появилась.
— Теперь еще не время, я хочу испытать вас, — ответила на вопрос Палтова Алис.
И, взяв с тарелки один апельсин, она проворно очистила его своими тонкими, длинными пальцами с розовыми ногтями и жадно принялась глотать дольку за долькой.
Из угла, где стоял рыцарь, вдруг послышался звон.
— Кушайте апельсины, — предложила Алис.
— Вы слышали? — вместо ответа спросил Палтов, неприятно пораженный этим звоном.
— Что такое? Я ничего не слышу. У вас расстроены нервы, ешьте апельсин: это освежит вас. Погодите, я сама очищу для вас.
И, говоря это, Алис выбрала один из апельсинов, взяла ножичек, положенный перед Палтовым, и разрезала апельсин сначала на половинки, потом на четыре доли, потом каждую четвертушку еще пополам.
— Вы должны съесть все это, — сказала она, — чтобы мой труд не пропал даром.