– Его величество уже давно гложет мысль, – с набитым ртом высказывал ценную мысль бард Андрей Старикевич. – Как бы создать в империи политическую систему по типу Северо-Американских Штатов – чтобы присутствовали две важные партии, а более никого. В связи с этим партию «Царь-батюшка» собираются разделить пополам: на «Царя» – для монархистов и «Батюшку» – для православных. Список первой партии возглавит государь император, а второй – Иисус Христос; как подтвердил обер-прокурор Синода, согласие Спасителя уже получено. Хотел бы я знать, кто в нашей драгоценной империи не проголосует за такие кандидатуры?
– Это клево, – радостно поддержал его блондин из трио «Петрушки Лимитед». – Значит, можно обалденный гешефт срубить. Сначала едешь, рекламируешь с утра на концерте «Царя», а после обеда – уже «Батюшку». Скажем, исполняешь «Тучи», а потом кричишь со сцены: «Дорогой наш император – круче ты, чем терминатор!», тут же врубаешь «Пух», и снова: «Хочешь жить годов до ста? Голосуешь за Христа!» От обеих партий конвертики с гонораром собрал – и вечером айда в баньку с девочками.
Поникшие гости заметно оживились, предвкушая перспективу хорошего заработка. В глубине зала мигнула вспышка фотоаппарата-«мыльницы»: бульварные журналисты и тут находили свой хлеб. Обычно на закрытые тусовки не пускали владельцев оснащенных «дальнобойными» объективами камер, но редакции изощрялись – нанимали «бутербродных репортеров». До «смуты» (как официально именовалось в СМИ кратковременное свержение монархии в 1917 году) с мелкими акулами пера расплачивались за статью рюмкой водки и бутербродом. Сейчас традиции сохранялись, однако фото, снятое исподтишка мобильным телефоном (или камерой-«мыльницей»), ввиду инфляции стоило дороже – бутылку среднего коньяка с нарезкой семги. Однако предосторожности были лишними: если кто-то и отворачивался от вспышки, то сугубо формально – гости сами лезли в кадр, показывая приколотый к лацкану пиджака золотой значок с профилем государя. Продемонстрировать лояльность трону было полезно – так считал даже экс-анархист Андрей Старикевич, которого еще 25 лет назад после концертов запихивали в «козла» и всю ночь допрашивали в жандармерии. Сейчас Старикевич объяснял в интервью: он всегда сердцем болел за государя императора, а критиковал лишь отдельных людей в министерстве двора.
Украдкой щелкнув Старикевича, засовывающего в волосатый рот тарталетку с красной икрой, редактор Юля спрятала «мыльницу» в сумочку, сработанную под крокодиловую кожу. Со Старикевичем было опасно связываться – он находился в числе тех, кто подписал челобитную к царю с просьбой оградить звезд от вмешательства бульварной прессы. Злые языки назвали подачу челобитной «продуманным пиаром»: группа певцов и актеров явилась к Кремлю босиком, одетая в посконные рубахи, и пала на колени, держа копии челобитной на обнаженных головах. Министру двора, графу Иннокентию Шкуро, пришлось выйти перед телекамерами и быстро собрать прошения, сохраняя улыбку на каменном лице. В челобитной цвет нации просил ввести против непослушных репортеров битье батогами, а в случае повторного проникновения в частную жизнь звезды – применить насильственное пострижение в монастырь. Через неделю обер-гофмейстер императора князь Слоновский собрал всех звезд за чаепитием в Кремле и попенял им за показное шоу а-ля «бояр рюсс». Мол, возвращение к корням – оно замечательно, но надо ж Западу показывать, что у нас не Саудовская Аравия, а просвещенная европейская монархия – иначе государю станет совсем неудобно с другими королями за одним столом лобстеров кушать.
Между тем к беседе у исчезающих пирожных присоединилась певица Анна Рабинович, славившаяся на всю Белокаменную исключительным размером упругого бюста: к ее груди, как она клялась, не прикасался скальпелем ни один пластический хирург. Проглотив птифур, Аня потянулась за вторым – было видно, что девушка нервничает. Звезды почтительно расступились, глядя на зазывно вибрирующую в вырезе платья грудь Рабинович: розовые «мячи», казалось, жили отдельной жизнью.
– Что же нам делать, господа? – с французским прононсом плаксиво произнесла Аня, уронив щедрую слезинку на подсохший птифур. – Злобный маньяк на всех нас настоящую охоту объявил – хуже, чем папарацци. Машеньку Колчак словили на стоянке такси возле клуба, Виски позвонили на мобильник и пригласили на вечеринку с олигархами, а Кшесинскую похитили прямо из гримерки. Видели по ТВ, что это чудовище с ними сделало? Зарезало самым ужаснейшим образом, словно на скотобойне-с.