— Я уверена, что слова совсем не те! — вскричала бедная Алиса, и ее глаза снова наполнились слезами, когда она попробовала продолжать. — Безусловно я — Мабэль после всего этого. И я должна жить в ее противном доме, где такие скучные люди. И я должна учить так много уроков. Нет, я еще поразмыслю над этим! Если я Мабэль, я лучше останусь здесь. Напрасно они будут совать головы в колодец и звать: «Выйди к нам, дорогая!» Я только посмотрю вверх и спрошу: «Кто я такая теперь? Прежде всего скажите мне это». И потом, если мне понравится быть тем, кем они меня назовут, я выйду; если же нет, я останусь здесь до тех пор, пока я являюсь еще кем-то другим… Но, о горе! — закричала Алиса, обливаясь снова потоком слез. — Я сейчас хотела бы, чтобы они действительно сунули головы в колодец. Мне очень надоело быть совсем одной здесь!..
Сказав это, она посмотрела на свои руки и с удивлением увидела, что, пока говорила, она надела на одну из них маленькую белую лайковую перчатку Кролика. «Как я могла сделать это? — подумала она. — Я, должно быть, снова стала маленькой». Она поднялась и подошла к столу, чтобы с его помощью измерить себя, и нашла, что приблизительно она была теперь около двух футов высоты и продолжала стремительно уменьшаться. Она очень скоро догадалась, что причиной всему был веер, который она держала, и поспешно бросила его как раз вовремя, чтобы не исчезнуть совсем.
— Я едва спаслась! — воскликнула Алиса, сильно испуганная неожиданной переменой, но очень довольная тем, что она все еще существует. — Ну, теперь в сад!
И она побежала изо всех сил обратно к низенькой двери. Но — увы! Дверца была снова заперта, и золотой ключик лежал на стеклянном столе, как прежде. «Дело даже хуже, чем прежде, — подумала девочка: — я никогда раньше не была такой маленькой, как сейчас, никогда! И я заявляю, что это очень, очень плохо!»
Вдруг ее нога поскользнулась, и в следующий момент — шлеп! — Алиса очутилась по самый подбородок в соленой воде. Ее первой мыслью было, что она каким-го образом упала в море.
— Но если так, то я могу возвратиться по железной дороге, — сказала она себе. (Алиса только однажды в жизни побывала на морском побережье и пришла к заключению, что, где бы вы ни были на английском берегу, вы всюду встретите в море множество кабинок для раздевания, а за ними детей, роющих песок деревянными лопатками, затем ряд меблированных домов и еще дальше — железнодорожную станцию.) Однако она скоро поняла, что находится в озере слез, которое наплакала, когда была девяти футов ростом.
— Жаль, что я так ревела! — сказала Алиса, плавая вдоль и поперек озера и пытаясь из него выбраться. — Теперь я должна быть наказана, утонув в своих собственных слезах! Конечно, это будет очень странная вещь. Но сегодня все странно.
Тут она услышала, будто кто-то плещется совсем недалеко от нее, и подплыла ближе, чтобы рассмотреть, что там такое. Сначала она подумала, что это, может быть, морж или гиппопотам, но затем вспомнила, как она теперь мала, и вскоре разглядела, что это только Мышь, которая, подобно ей самой, поскользнувшись, упала в озеро.
«Есть ли какой-нибудь смысл, — размышляла Алиса, — заговорить с этой Мышью? Но здесь все так необычно, и я почти убеждена, что она умеет говорить. Во всяком случае, нетрудно попробовать». И она начала:
— О Мышь! Знаете ли вы выход из озера? Я очень устала, плавая в нем, о Мышь! (Алиса думала, что это самый правильный способ разговаривать с Мышью: она никогда прежде не делала ничего похожего, но вспомнила то, что читала в латинской грамматике своего брата: «Мышь — мыши — мышью — о мышь!»)
Мышь смотрела на нее несколько вопросительно и, казалось, подмигивала ей одним из своих маленьких глаз, но ничего не отвечала.
«Может быть, она не понимает по-английски, — подумала Алиса. — Я предполагаю, это французская Мышь, которая прибыла еще с Вильгельмом Завоевателем». (Так как при всех ее познаниях в истории Алиса не очень ясно представляла себе как много лет назад это случилось.) — Итак, она вновь начала по-французски:
— Уэ ма ша? (Где моя кошка?) — что было первым предложением в ее французском учебнике.
Мышь неожиданно сделала скачок из воды и, казалось, затрепетала от ужаса.
— О, прошу прощенья! — поспешно поправилась Алиса, опечаленная тем, что оскорбила чувства бедного животного. — Я совершенно забыла, что вы не любите кошек.
— Не люблю кошек! — вскричала Мышь пронзительным, страстным голосом. — А ты любила бы кошек, если бы ты была мною?