Я подошел к дедушке.
— Ты в порядке?
— Конечно в порядке, парень, конечно. — Дедушка Смедри улыбнулся сквозь промокшие усы. Таким вымотанным я его видел только раз — сразу после битвы с Блэкберном.
— Спасибо, что спас меня, — поблагодарил я, усаживаясь рядом с ним.
— Просто вернул должок, — подмигнув, ответил дедушка Смедри. — Ведь ты, если мне помнится, тоже спас меня во время нашего проникновения в библиотеку.
В тот раз мне по большей части просто повезло. Я взглянул на Ветросокол, из которого наши спутники все еще пытались спуститься на крышу.
— Хотел бы я пользоваться своим Талантом так же умело, как ты — своим.
— Ты о чем? Алькатрас, ты прекрасно управляешься с Талантом. Я сам видел, как ты раздробил стекло, к которому были приклеены твои ботинки. Если бы ты этого не сделал, я бы никогда не оказался в прямой видимости от тебя. Твоя смекалка спасла тебе жизнь.
— Я пытался сделать нечто большее, — сказал я. — Но это не сработало.
— Большее?
Я покраснел. Теперь это казалось попросту глупым.
— Я подумал… ну, если сломаю гравитацию, то смогу летать.
Дедушка Смедри тихонько фыркнул от смеха.
— Сломать гравитацию, да? Весьма смело с твоей стороны, весьма. Очень в духе Смедри! Но боюсь, что такой фокус не под силу даже тебе. Представь, какой бы воцарился хаос, если бы гравитация перестала работать по всей планете!
Мне и не нужно было. Такое мне довелось испытать на собственном опыте. Но к этому мы еще придем. Рано или поздно.
Послышался скребущий звук, и из разломанного бока Ветросокола на верхушку башни, наконец-то, спрыгнула какая-то фигура. Драулин, мать Бастилии, была аскетичной женщиной, облаченной в серебристую рыцарскую броню. Будучи полным рыцарем Кристаллии — к которым до недавнего времени принадлежала и разжалованная Бастилия — Драулин прекрасно справлялась со своими обязанностями. А именно: защищать членов семейства Смедри, выражать недовольство по самым разным поводам и, наконец, заставлять всех остальных чувствовать себя настоящими лентяями.
Оказавшись на земле, она сумела вызволить из корабля еще двоих. Моя двоюродная сестра, Австралия Смедри, была пухленькой шестнадцатилетней мокийкой. Она носила разноцветное платье, чем-то напоминавшее простыню — и, как и ее брат, отличалась загорелой кожей и темным цветом волос. (Мокийцы — родственники тихоземских полинезийцев). Приземлившись на башню, она тут же подбежала к нам с дедушкой.
— О, Алькатрас! — воскликнула она. — Ты в порядке? Я не видела, как ты упал — слишком сосредоточилась на взрыве. Ты его видел?
— Эм, да, Австралия, — ответил я. — Из-за этого взрыва меня вроде как и сдуло с Ветросокола.
— А, точно, — сказала она, слегка покачиваясь вверх-вниз на каблуках. — Если бы не Бастилия, мы бы так и не увидели, куда ты упал! Ты же не сильно пострадал, когда я сбросила тебя на вершину башни, да? Мне пришлось подцепить тебя ногой Ветросокола и высадить здесь, чтобы мы смогли приземлиться. Теперь у него не хватает одной ноги. Не знаю, успел ли ты это заметить.
— Ну да, — устало ответил я. — Взрыв же, помнишь?
— Конечно помню, глупенький!
В этом вся суть Австралии. Она, между прочим, вовсе не глупа, просто частенько забывает о том, как быть умной.
Последним, кто сошел с Ветросокола, был мой отец, Аттика Смедри — высокий мужчина с растрепанными волосами. Он носил красные Линзы Окулятора, которые на нем почему-то не выглядели такими же глупыми и розоватыми, как на мне — во всяком случае, по моим собственным ощущениям.
Он подошел ко мне и дедушке Смедри.
— Так-так, — сказал он. — Как вижу, все целы. Что ж, отлично.
Наши взгляды встретились, и на мгновение между нами повисла неловкая пауза. Мой отец, похоже, не знал, что еще сказать, будто сама необходимость проявления отцовских чувств ставила его в неловкое положение. И, видимо, почувствовал облегчение, когда по ступенькам вбежала Бастилия, за которой следовала настоящая эскадра слуг, облаченных в стандартные для жителей Свободных Королевств брюки с туниками.
— А, — сказал в ответ мой отец. — Чудесно! Уверен, слуги знают, что делать. Рад, что ты не пострадал, сын. — И с этими словами он быстрым шагом направился к лестнице.
— Государь Аттика! — воскликнул один из слуг. — Вас так долго не было.
— Да, ну теперь-то я вернулся, — ответил тот. — Я требую, чтобы мне немедленно подготовили комнату и набрали ванну. Передайте Совету Королей, что вскоре я обращусь к ним по одному крайне важному вопросу. Кроме того, сообщите в газеты, что я открыт для интервью. — Он помедлил. — О, и позаботьтесь о моем сыне. Ему потребуется, эм, одежда и все в таком духе.