All Flesh is Grass [Роковая кукла, параллельный перевод]

“Well, hell,” I said, “if that is all it is go ahead into your third self. I won't mind at all.”
— Ну ладно, черт с тобой, — сказал я, — если так надо, то переходи в свое третье состояние. Я не обижаюсь.

“Third self is awayness,” Hoot told me.
— Мое третье я — за пределами этого мира, — прогудел Свистун. 

— Это не здесь. Это — вовне. Не знаю, как объяснить. Очень грустно, Майк. Жалко себя, жалко тебя. Очень жаль, что мы расстаемся.

“Is not here. Is elsewhere. How to explain I do not know. I am sorrow for you, Mike. I sorrow for myself. I sorrow at our parting.

You give me life. I give you life. We have a very closeness. Hard trails we travel side by side. We speak with more than words. I'd share this third life with you, but is not possible.”
Ты дал мне свою жизнь, а я дал тебе свою жизнь. Мы прошли вместе по трудному пути. Нам не нужно было слов, чтобы разговаривать. Охотно бы разделил свою третью жизнь с тобой, но это невозможно.

I took a step forward and stumbled on my knees. I held out my hands toward him and his tentacle reached out and engulfed my hands and gripped them hard and in that moment that hands and tentacles closed together and held, I was one with this friend of mine.
Я сделал шаг вперед и встал на колени. Мои руки потянулись к нему, а его короткие щупальца обвили их и сомкнулись в крепком пожатии. И в этот момент, когда мои руки и его конечности сомкнулись, я знал, что рядом друг.

For an instant I probed into the blackness and the glory of his being and caught a glimpseor many glimpses-of what he knew, what he remembered, what he hoped,
На какое-то время я словно погрузился в бездну его существа, а в моем сознании замелькали мириады его мыслей, воспоминаний, надежд,

what he dreamed, what ho was, the purpose of him (although I am not sure I really caught a purpose), the unreal, shocking, almost incomprehensive structure of his society and the faint, blurred, rainbowed edges of its mores.
зазвенели мелодии его мечтаний, открылись тайны его души, цель его жизни (хотя я не уверен, что действительно ее уловил), передо мной раскрылась невероятная, потрясающая и почти не поддающаяся постижению структура общества, в котором он жил; проявилась затейливая радужная гамма фантастических нравов этого общества.

It flooded in upon my mind and overwhelmed it in a roaring storm of information, sense, emotion, outrage, happiness, and wonder.
В мой разум ворвался стремительный поток, наводнивший его бурлящим морем информации и чувств — яростью, счастьем и восторгом.

For an instant only, then it was gone, and the hand grip and Hoot himself.
Все это длилось лишь один миг, и вдруг все пропало — и крепкое рукопожатие, и сам Свистун.

I was kneeling, with my two hands held out and there was nothing there. My brain ached with coldness and I could feel the fine bead of sweat that had started on my forehead and I was as close to nothingness as I bad ever been, as I could ever be and still remain a human.
Только я продолжал стоять на коленях с протянутыми вперед руками. Голову болезненно сжимало леденящим обручем, и я почувствовал, как по лбу скатилась капля холодного пота; никогда, сколько я себя помню, не был я так близок к небытию — но все же остался по эту черту жизни и сохранил человеческий облик.

Я чувствовал свое существование каждой клеточкой тела, гораздо острее и глубже, чем когда-либо раньше, я впервые отчетливо осознавал свою неповторимую человеческую сущность.

I knew that I existed, perhaps with a sharper and a finer sense of existing than had ever been the case before,

but I don't believe I remembered where I was, for in that linking contact I had been in too many places to sort out any single place
Но теперь я почему-то не мог вспомнить, где я был и что я видел, так как за короткий миг этого духовного сеанса связи я успел побывать в неисчислимом количестве мест.

and I did not think-I simply hung there, my mind in neutral, crammed with so much that was new that all mentality was clogged.
Мне не удавалось воскресить в памяти хоть одно из них — я не успевал осмыслить того, что стало доступным моим органам чувств. В этот миг я как будто воспарил над неизведанным миром, а мой разум выполнял роль наблюдателя, мгновенно впитывая в себя новые, доселе недоступные впечатления, которые не мог сразу переварить.

How long it lasted, I don't know, probably only for a moment, although it seemed much longer than a moment-and then, with a sharp suddenness, with the sort of jolt one experiences when hitting a hard surface after a long fall, I came back to myself and the high blue world and that stupid-looking robot standing rigidly beside the burned-out campfire.
Я не знаю, как долго длился этот сеанс, может быть, какую-то долю секунды, хотя мне показалось, что гораздо дольше, — а затем неожиданно, словно ощутив резкий удар, который испытывает парашютист во время раскрытия парашюта после затяжного прыжка, — я вдруг очнулся и пришел в себя: перед моими глазами вновь была небесная голубизна и фигура сумасшедшего робота, застывшего по стойке «смирно» возле потухшего костра.

I staggered to my feet and looked about me and tried to remember what had, until that instant, been crowded in my brain and it all was gone, all the details of it, covered over by the present and my humanity as a flash flood will cover the pebbles lying in the dry bottom of an ancient creek bed. It all was there, or at least some of it was there, for I could sense it lying there beneath the flash flood of my humanity.